очень нудно 
74 
Последовала немая сцена. К этому времени большинство из сотрудников фирмы уже вернулись в коттедж. Холл постепенно заполнялся людьми. Увидев Алексея, вышедшего из боковой комнаты, все замолчали.
— Что, довольны? — зло спросил он. — Поздравляю! Похоже, я здесь лишний. Счастливо оставаться!
И он побежал вниз по лестнице. Потом сообразил: и куда? Уехать? На чем? До ближайшей автобусной остановки километра три лесом. Машины у него нет. Это они, буржуи -сволочи, пешком не ходят. Да и куда ехать, на ночь глядя? Он не один. А как же Саша, Сережка? Алексей резко развернулся и побежал в свой номер.
— Эй, Леха! Леонидов! — дернулся, было, Барышев. Алексей захлопнул дверь перед самым его носом.
Саша пришивала пуговицу к Сережкиной рубашке. Она подняла на мужа печальные синие глаза.
— Что еще случилось?
— Нет, ты слышала? Все присутствующие вчера в холле, на ужине, заявили, что у них на виду Валерий Иванов сам спрыгнул с балкона!
— Ну и что? — Саша зубами откусила нитку, отложила в сторону рубашку.
— Как что? Но ведь это же неправда!
— А ты знаешь правду?
— Узнаю! — он упрямо мотнул головой.
— А кому кроме тебя эта правда нужна?
— Людям.
— Каким людям? — тихо спросила Саша. — Тем, которые его знали, не нужна. Ни его сотрудникам, ни жене, ни любовнице. А тем, которые не знали, тем более безразлично: как умер Иванов, отчего он умер? Так что успокойся.
— Но ведь управляющего убили! А, кстати, ты же сказала Семеркину, что ничего не слышала! Во сколько ты ушла спать?
— Около двенадцати.
— Вот! Пока косметику смыла, пока волосы расчесала. А ничего не было слышно в коридоре. Ни-че-го! Тишина. Ты пойдешь сейчас к Семеркину и это подтвердишь. Пока он не уехал. Давай, поторопись.
— Нет, — тихо сказала Саша. — Я никуда не пойду.
— Не понял?
— Никуда я не пойду, — повторила она. — Можешь сейчас кричать, ругаться, даже матом, разводом угрожать. Я не собираюсь ездить к следователю и давать показания.
— Это еще почему? — растерялся Алексей.
— Потому что я через все это уже проходила. Или ты забыл?
— Саша, но это же другое! — отчаянно сказал он.
— Нет, милый, — покачала головой жена. — Это всегда одинаково. И всегда одинаково неприятно. Мне все равно, как умер Иванов. Этот человек был мне несимпатичен: Я не собираюсь из-за него вновь проходить через все круги ада. Отпрашиваться с работы, отводя глаза, показывать повестку. Словно я в чем-то виновата. Нервничать, сидеть в коридоре, потом в кабинете у следователя. Словно я опять в чем-то виновата. Если тебе не жалко мою нервную систему…
— А тебе мою?
— Тебе не приходилось через все это проходить. И не далее как в начале осени. Ты же всегда был по другую сторону баррикады. И, если честно, тебе тоже наплевать на то, как умер Иванов. В тебе говорит оскорбленное самолюбие.
— Это ложь! — закричал он.
— Это правда, милый, — мягко сказала Саша.
— Ты… ты дура!!!
— Ну, знаешь… — сказала Саша.
А Сережка заревел. Алексей спохватился и быстро-быстро заговорил:
— Извини, извини, извини… Я не хотел… Кто тебя попросил? Анька? Барышев?
— Никто. Я сама так решила.
— Ты врешь. Ты добрая, хорошая, честная. Я тебя полюбил за то, что ты была лучше, чем они все. Ты что, притворялась, что ли? Нарочно?
— Я тоже человек. Я хочу просто жить, понимаешь? Не что-то кому-то постоянно доказывать, а жить. Ты неправ, Леша. В данном случае ты неправ.
Он в полном бессилии опустился на кровать.
— Знаешь, Леша, я думаю, тебе сейчас лучше уйти.
— Что?
Он вскочил, чувствуя, что в горле мгновенно пересохло. Это была их первая серьезная ссора. И в первый раз он ее оскорбил. Алексей поспешно стал надевать зимние ботинки. Лучше уж три километра лесом! Жена спокойно смотрела, как он заматывает шарф. Ах, так!
Алексей выскочил из номера, громко хлопнув дверью. И понесся вниз по лестнице. На этот раз он вышел из коттеджа на улицу. И решительно зашагал в сторону леса. Ему в лицо летела снежная крупа.
«Доигрался! Как это называется? Кризис жанра. Может, я какой-то не такой? Дефективный. Мама меня, должно быть, на пол роняла неоднократно головой, раз вышел такой урод. Думаю не как все, говорю не как все. Зачем мне это надо? Почему я всегда говорю то, что от меня меньше всего хотят услышать? Саша не поняла. Не поняла жена. Ну и что, я после этого меньше ее люблю, что ли? Да не за это любят! Просто потому что… Сам не знаю. Почему никто не любил Иванова? Эльза говорит, что любила. А сама поначалу захотела отмщения и передумала в течение двух часов. Любовь, называется! Бедный Валера! Валерий Валентинович. Жена открестилась, любовница предала, коллеги покрывают убийцу. Жил человек, как в душу всем плевал. А я правды для него хочу. Правды! Почему хочу? Потому что я такой хороший? Да себе-то не ври! Сашка права! Просто доказать, что прав. Ослиное упрямство. Надо взять себя в руки. И послушать жену. Я не пойду против коллектива, никого не стану сажать и ничего не буду доказывать. Я просто сегодня все выясню и им всем скажу. Просто скажу. От этого мне станет хорошо. А накажут они себя сами. Вот так».
74 
