45 
— И правильно делали. Я ведь вам русским языком сказал: никого. Никаких гостей.
— Но ведь это же наша дочь!
— Никаких детей. Никакой дочери.
— Дмитрий Александрович! — взмолился Зигмунд. — Но что нам было делать? Ника — наша единственная дочь, мы по ней скучаем! Мы же ничего такого…
— Ночью произошло убийство, — оборвал его Воронов. — Она была в это время в замке.
— Так вот кто ночью смеялся! — сообразил Таранов. — Я же сказал: юная и хорошенькая! Ну? Кто мне не верил? Ника, значит. И кто ж тебя развлекал? Анекдоты рассказывал?
— Есть тут у нас специалист по анекдотам, — усмехнулся Сивко.
И все посмотрели на «специалиста».
— Мишель? — прищурилась Елизавет Петровна. — Может, ты наконец объяснишь нам?
— Вы себе даже не представляете! — весело заговорил он. — Забавный случай, ха-ха! Прихожу я ночью к себе в спальню, рррраздвигаю портьеры, а там…
— А там я! — рассмеялась и Ника.
— Разумеется, она мне тут же все рассказала. Что она дочь Зигмунда и Эстер Жановны, решила проведать родителей, но в замок никого не пускают. Вот мама с папой и устроили тайное свидание.
— И почему-то в тот вечер, когда на пати съехались члены клуба, — ехидно заметила Елизавет Петровна.
— Я учусь и работаю, — затараторила Ника. — Вчера у меня был выходной, а сегодня я взяла отгул. Я ж не знала, что кого-то собираются душить. Когда нашли эту, как ее? блондинку с большой грудью, папа испугался.
— Я хотел вам все рассказать, — вмешался Зигмунд. — Сегодня. О том, что к нам приехала дочь. Но убийство…
— Мы подумали, что если приедет милиция и найдет Нику, ее и обвинят в этом убийстве, — подхватила Эстер Жановна.
— Правильно подумали, — кивнул Воронов.
— Но я никого не убивала! — закричала Ника. — Мы с Мишей поболтали немного, а потом я пошла к маме с папой. И крепко уснула. Мама устроила меня в комнате для прислуги. У вас такой огромный дом! — с восторгом сказала она. — Мне все здесь нравится!
— Дмитрий, она тебе льстит! — прошипела Елизавет Петровна.
— Кто придумал спрятать тебя в спальне Бейлис? — строго спросил тот.
— Я, — скромно сказал он.
— А мы с Зигмундом перенесли труп в ванную комнату, — призналась Эстер Жановна.
— А я, хи-хи, стянула с нее трусики, — колокольчиком залилась Ника.
— С трупа! — передернулась Елизавет Петровна.
— А что? Весело! А вот лифчик мне не подошел, — с сожалением сказала Ника. — Ну, ничего! Я себе тоже такую грудь сделаю!
— Ника! — закричала мать. — Не смей уродовать себя!
— А вы отважная женщина, — заметил, глядя на экономку, Дмитрий Воронов. — Никогда бы не подумал, что вы способны хладнокровно перетащить труп из спальни в ванную комнату. На это надо мужество.
— Зигмунд мне помогал.
— Веселая семейка, — криво усмехнулся Сивко. — Однако смело же вы обращаетесь с трупами! И что ж нам теперь делать?
— Шампанское пить! — весело сказал Иван Таранов. — Это дело надо обмыть! Пропажа нашлась!
— И что с ней теперь делать? — в упор спросила Елизавет Петровна.
— Как что? Взять с собой! Поить шампанским!
— А с Бейлис что делать?
— Федор правильно сказал: спустить в ледник. И забыть об этом.
— Об убийце тоже забыть? — в упор посмотрела на него Елизавет Петровна.
— Не беспокойтесь, господа, убийца Бейлис завтра вечером отправится за решетку. Мы скажем милиции, что провели собственное расследование, — вмешался Дмитрий Александрович Воронов.
— И кто будет отвечать за все это безобразие? — хмуро спросил Сивко. — Раз она ни в чем не виновата? — кивнул Федор Иванович на рыжую.
— Тот, кто виноват, — загадочно сказал хозяин замка.
— А если я хочу уехать сейчас? — напряженно спросила Елизавет Петровна. — Сию же минуту. Ты что, мне этого не позволишь?
— Лиза, я тебе не рекомендую уезжать сейчас, тихо, но твердо сказал Дмитрий Александрович.
— О как! — расхохотался Таранов. — Выходит, мы все под домашним арестом? А не много ты, Воронов, на себя берешь?
— Я сначала хочу во всем этом разобраться. И даю вам слово, что не задержу дольше завтрашнего дня. Вечером вы все сможете уехать.
— Вот так вечеринка, — криво усмехнулся Сивко. — Это же тюрьма, а? Позвонить нельзя, из дома выйти нельзя, уехать нельзя. А ты не думаешь, Дмитрий, что после этого наши с тобой отношения сильно осложнятся?
— А ведь мы тебе доверяли, — слегка попеняла Елизавет Петровна.
45 
