очень нудно 
51 
— Я хотел бы поговорить с девушкой, — вмешался Дмитрий Александрович, и Зигмунд посмотрел на хозяина с благодарностью. — В конце концов, это мой дом. И я веду расследование. Нику сюда никто не звал, выпроводить ее отсюда до завершения расследования я не могу, но и позволить свободно ходить по дому не могу тоже.
— Я за нее отвечаю! — усмехнулся Таранов. — Можешь запереть ее в моей спальне. Тем более она не против.
— Она против, — ответил за Нику Зигмунд.
— Да что, черт возьми, происходит?!
— Ваня, остынь, — бросила из угла Елизавет Петровна. — Тебе же сказали: ее хотят допросить.
— Ну, она-то уж точно ничего не видела и ничего не слышала!
— Ты-то откуда знаешь?
— Да, в конце концов… Вашу мать! Я вам кто?!!
— Иван, успокойся.
— Так. Все. Достали вы меня. Если что, я у себя.
— А если что?
Таранов выругался и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
— Хе-хе, — проскрипел Сивко.
— Ника, пойдем, — позвал девушку Воронов.
— Можешь допросить ее здесь. Мы не будем подслушивать, — пообещала Елизавет Петровна.
— Зато девушка будет стесняться. Идем, Ника.
— Иди, — велел дочери Зигмунд. И та послушалась.
Когда Воронов вместе с Никой вышли из кабинета, Елизавет Петровна в полной тишине спросила:
— Ну и что все это значит? Мишель?
— Телефон, — указал он взглядом на стоящий на столе аппарат.
— Что?
— Надо позвонить.
— Куда позвонить?
— В милицию!
Все посмотрели на Зигмунда. Тот затряс головой:
— Нет, нет! Дмитрий Александрович не велел!
— Не будь идиотом, — резко сказала Елизавет Петровна и бросилась к аппарату, пробормотав: — Как неосмотрительно с его стороны… Черт!
— Что такое?
— Не работает! — она стиснула в руке трубку.
— Как так? А ну, дай! — подскочил к ней Федор Иванович Сивко. Схватил трубку и поднес к уху, после чего выругался.
— Ха-ха! — рассмеялась Елизавет Петровна. — Я опять его недооценила! Стал бы он оставлять на столе исправный аппарат! Что, Мишель? Теперь понял, кто такой Воронов?
— Но почему Дмитрий Александрович так боится милиции? — спросил он.
— Скорее, не доверяет, — сквозь зубы сказал Сивко.
— Но почему?
— О! Это такая длинная история… — протянула Елизавет Петровна. — Впрочем, времени у нас полно. До завтрашнего дня нам только и остается, что пить вино и сплетничать. И ждать. Ну что ж, давайте посплетничаем! О хозяине этого замка. Начну я. — И она, удобно расположившись в кресле, начала свой рассказ: — Ты уже знаешь, Мишель, что год назад умерла его жена.
— Да, знаю, — кивнул он. — Но подробностей добиться ни от кого не могу. А сам Воронов только хмурится и молчит.
— Ему больно об этом вспоминать, — вздохнула Елизавет Петровна. — И в самом деле: такая трагедия!
— Да ладно тебе сокрушаться, — усмехнулся Сивко. — Ты-то обрадовалась.
— Перестань! Мы с Машей были подругами! Наши родители жили в одном дворе, в одном из тихих московских переулков, Мы ходили в одну школу, она, правда, была на пять лет моложе, но со временем разница в возрасте сглаживается. Последнее время мне даже казалось, что мы ровесницы. Мы играли в детстве на одной детской площадке, потом ходили по вечерам в один и тот же кинотеатр, в одно и то же кафе. Это я познакомила ее с Вороновым. Мы с Димой вместе учились. Никогда бы не подумала, что он на ней женится! Красавец, умница, завидный жених! А она… Серая мышка. Тихая, застенчивая, некрасивая. Но не прошло и года, как он сделал ей предложение. Я была поражена. Как и все. Э, да что теперь вспоминать, — махнула рукой Елизавет Петровна. — В общем, Миша, ее убили.
— Убили?!
— Дело было так, — коротко вздохнула Елизавет Петровна. — В конце октября прошлого года мы встретились на винном аукционе в Париже. Члены нашего клуба. Париж распродавал коллекцию вин Жака Ширака. Пять тысяч бутылок. А на следующий день Воронов собирался отмечать день рождения любимой жены. Ей должно было стукнуть сорок. Какая была любовь! — усмехнулась Елизавет Петровна. — Гостей Дмитрий не звал, они собирались уехать сюда, в почти достроенный особняк, и побыть вдвоем. К их приезду как раз закончили отделку каминного зала. В честь такого праздника на парижском аукционе Воронов разошелся. Скупил чуть ли не полколлекции, а главное… — она осеклась.
— А главное? — подался вперед он.
— Да так. Пустяки. В общем, он загрузился вином и полетел к любимой жене. А на следующий день уехал сюда, в замок, подготовить все к ее прибытию. Усыпать спальню лепестками роз, зажечь повсюду свечи, распорядиться насчет ужина.
51 
