очень нудно 
142 
Всадников оказалось четверо, все «из христиан», в шляпах, на крепких здоровых конях. Скачут уверенно, дружной кучей, не сильно и по сторонам поглядывая. Передний мне вроде знакомым показался, но не уверен, разглядеть не пытался, больше его на прицеле держал. Сам стрелять не стал, ну и двое моих товарищей тоже не выстрелили, пропустили. Едва спины показались, как я скомандовал:
– За мной!
Выскочили на дорогу, оглядываясь, увидели, как крупы коней и спины конников исчезают за следующим поворотом извилистой дороги, да и припустили трусцой следом. До заставы метров пятьсот всего, радио у нас нет, так что все на дальности подачи сигнала свистком и выстрелом. Свисток мне, кстати, Петр Байкин выдал, блестящий такой, стальной, на стальной же цепочке. Свистнешь – аж уши закладывает.
Конников остановили. Застава выстроилась в шеренгу, наставив на них стволы винтовок и карабинов, и им явно уже предложили спешиться, потому что все четверо слезали с седел, при этом явно стараясь не сделать резких движений. Поводья коней у них приняли, сразу отвели за шеренгу, потом один из ополченцев, мой тезка Алексий, гарпунщик с китобойного шлюпа «Хищник», ловко собрал у спешенных всадников оружие, револьверы и «винчестеры».
На звук наших шагов один обернулся – и мы немедленно друг друга узнали.
– Какая встреча, – ухмыльнулся он мне, малость глумливо.
– Действительно, свела судьба, – притворно вежливо поклонился я Фоме, тому самому, что пытался обыграть в карты нашего пьяного шкипера Игнатия. Оглянулись на меня и остальные.
– Здравствуй Павел, рад встрече, – так же неискренне ухмыльнулся я своему бывшему противнику в драке.
– Не так свиделись, – вроде как неким сожалением протянул тот.
– Да нет, как раз нормально, – ответил я.
– Знаком с ними? – обратился ко мне Байкин, с недоверием поглядывая на задержанных.
– Немного, – кивнул я. – Назвать «добрыми людьми» язык не повернется. И давайте, разведите их в стороны, чтобы между собой не болтали! – вспомнилось, что мне про них кабатчик рассказывал в Новой Фактории. А то, что они как раз оказались на этой не самой проезжей дороге тоже не следует со счетов сбрасывать. Ребята эти бандиты, а бандитам в месте проведения операции, да еще и скрытной, делать точно нечего, надо меры принимать.
Вроде как раскомандовался, но никто не удивился. Петр приказ мой подтвердил, после чего сказал одному бойцу:
– Вот как, – задумчиво кивнул взводный. – Марьян, бери двух лошадей и давай за братом Иоанном. Пусть он разбирается.
Я про себя отметил, что брат Иоанн, получается, здесь вообще за настоящего особиста, если такие вопросы сразу к нему перекидывают.
Задержанных усадили на обочину дороги, поодаль друг от друга, обыскав уже внимательней и изъяв еще три ножа, маленький револьвер и двуствольный «дерринджер» весьма богатого вида. Вид у Фомы и его дружков был злой, но брыкаться они не рискнули, понимали, что здесь обстоятельства не простые, это не в кабаке в центре города понты кидать.
Брат Иоанн прискакал вместе с одним из объездчиков из Новой Фактории, тем самым «цыганом», что тогда, на площади, за палача выступал. Я перехватил взгляд Фомы на него и понял, что сейчас бандит явно испугался. Чего именно, интересно? Вообще репутации объездчика, или чего-то конкретного?
Спешившись и отдав поводья, брат Иоанн подошел к Фоме, сел перед ним на корточки. «Цыган» стоял рядом, заложив большие пальцы рук за патронташ и равнодушно поглядывая на Фому. «Особист» обернулся к нему, спросил, глядя снизу вверх:
– Знаешь его?
– А кто его не знает? – спокойно ответил «Цыган». – Злодей он и ест злодей. Не попался пока на горячем, верно, но все равно знаем про него много.
– Не попался – не злодей, – возразил Фома.
– Не так, – покачал головой брат Иоанн, обернувшись к нему. – Это мы тебя на каторгу заслать не можем пока ты не попался, это верно. А вот по так называемым «агентурным данным» можем к тебе иные меры применить. Задержать, например, до выяснения. Или въезд в город закрыть, даже навсегда. Так что ты особо не гордись ловкостью своей.
– Это верно, данных по нему много, – подтвердил «Цыган».
– То, что ты не в тюрьме, это не твоя заслуга, а наша недоработка, – вдруг неожиданно для себя самого я выдал банальнейшую из прокурорских сентенций моего времени.
Брат Иоанн глянул на меня с удивлением, а «Цыган» вдруг захохотал, звонко ударив кулаком по ладони другой руки.
142 
