очень нудно 
25 
— Однако, — произнес он куда-то в пространство, жадно затягиваясь сигаретой и посыпая пеплом свои выходные брюки, — давненько же я не действовал на свой страх и риск!
Докурив, он натянул на плечи еще не успевшую просохнуть куртку, вытащил из-под груды одежды в углу ноутбук, затолкал его в сумку, положил сверху плоскую коробку модема, побросал туда же всякую мелочь, которая могла пригодиться, когда он станет напрямую подключаться к телефонному кабелю, проверил, на месте ли сигареты и бумажник, снял с крючка ключ от машины и торопливо вышел из квартиры.
Он поехал в Медведково. С одной стороны, это было достаточно далеко от его дома, а с другой, линии подземных коммуникаций здесь были старыми, так что можно было не бояться застрять в какой-нибудь слишком узкой трубе. Кроме того, в Медведково он провел детство, здесь до сих пор жила мама, и Чек мог с закрытыми глазами нарисовать каждый фонарный столб и каждый канализационный люк на территории десятка кварталов.
Он вернулся домой далеко за полночь, проведя под землей наедине с компьютером около двух часов. Это были тяжелые два часа: ему все время казалось, что вот-вот из-за поворота широкой кирпичной трубы блеснет свет мощных ручных фонарей, и властный голос прикажет ему поднять руки и не двигаться. С сырого кирпичного свода мерно капала вода. Тяжелые холодные капли с завидной точностью падали Чеку за воротник, заставляя ежиться и зябко поводить плечами. Воздух здесь тоже был сырой, неподвижный и какой-то мертвый. Несмотря на то, что в трубе было довольно прохладно, Чек очень быстро взмок от нервного напряжения. Ему было страшно, но в то же время им владел знакомый азарт, многократно усилившийся из-за сложности поставленной Чеком перед собой задачи. Впервые в жизни Чек чувствовал себя главным героем какого-то крутого боевика, где бесстрашный одиночка рискует вступить в единоборство с могущественной организацией.
Где-то на задворках его сознания шевельнулась скользкая мыслишка: да бог с ним, с Аверкиным! Бог с ним, с тем примитивным шантажом, который он затеял! Раз нащупав тропинку в это хранилище бесценной информации, по ней можно ходить долго, и продавать данные, которых нет ни у кого в целом свете, тем, кто может дать за них по-настоящему большие деньги. Чек немедленно задавил эту мысль в самом зародыше: несмотря на молодость, идиотом он не был и понимал, что игры в шпионов кончаются плохо. Одно дело — мелкий шантаж, и совсем другое — то, что уголовный кодекс недвусмысленно именует изменой Родине. Перспектива провести остаток жизни за проволокой в компании особо опасных маньяков, убийц и насильников Чеку не улыбалась.
Он работал с филигранной точностью сапера, обезвреживающего хитроумную систему начиненных мощной взрывчаткой ловушек и мин-сюрпризов, или проводящего операцию на сердце нейрохирурга. Его пальцы порхали по клавиатуре ноутбука с немыслимой скоростью, глаза не отрывались от мерцающего экрана. На исходе второго часа этого каторжного труда в мозгу у него тихонько звякнул тревожный колокольчик: Чек почувствовал, что его или уже засекли, или вот-вот засекут. Он привык в подобных случаях безоговорочно доверять своей интуиции и потому свернул свое оборудование и покинул подземелье со всей быстротой, на которую был способен.
Усевшись за руль своей припаркованной в ряду других автомобилей спортивной «хонды», он увидел, как из-за поворота на безумной скорости вылетели две новенькие черные «волги». Эти мрачные близнецы, визжа покрышками, остановились в двух метрах от люка, из которого минуту назад выбрался Чек, и из них бесшумно и стремительно полезли какие-то люди в спортивной одежде и трикотажных масках, полностью скрывавших лица. Некоторые держали в руках какие-то уродливые, никогда прежде не виданные Чеком автоматы с громоздкими короткими казенниками и непропорционально длинными и толстыми стволами. Судя по виду, эти штуковины должны были стрелять быстро и бесшумно, из чего следовало, что служат они отнюдь не для запугивания. Мигом сообразив, что ребята в масках вовсе не намерены шутить, Чек боком упал на сиденье, от души жалея, что не может забиться в щель обивки, как какой-нибудь таракан. В следующее мгновение луч мощного ручного фонаря скользнул по спинке сиденья и ободу рулевого колеса.
Обливаясь холодным потом. Чек лежал на боку битых полчаса, пока, наконец, черные «волги» не уехали, разочарованно фырча выхлопными трубами. Выждав для верности еще несколько минут, Чек осторожно приподнялся и сел, вертя головой во все стороны.
25 
