очень нудно 
27 
— Послушайте, — перебил его Аверкин, — у нас с вами получается странный разговор. Вам не кажется, что вы несколько голословны?
— Египет, — сказал Чек. — Сирия. Куба. Иран. О Кабуле я уже не говорю. Это далеко не все, но я думаю, с вас хватит и этого. Ждите звонка.
Он с грохотом повесил трубку, поспешно вернулся в машину, съездил в магазин и через сорок минут уже спал мертвым сном, свернувшись калачиком на своей разворошенной постели. Сон его был глубоким и спокойным, как у человека, успешно и до конца выполнившего тяжелую, важную работу.
* * *
Направляясь на работу, Рогозин сделал небольшой крюк и на минуту остановил свой огромный золотистый «бьюик», который друзья и знакомые в шутку называли «бьюриком», напротив офиса службы безопасности.
Обезображенный дверной проем уже оштукатурили, новенькая дверь сияла зеркальным стеклом, в котором отражалась нелепая пятнистая фигура в тяжелом бронежилете и черной маске. Омоновец стоял на крыльце в расслабленной позе, небрежно положив руки на висевший поперек живота короткоствольный автомат, и сквозь прорези маски глазел на девушек, которых здесь, в центре, как всегда, было великое множество. Он покосился на остановившийся напротив длинный, как железнодорожная платформа, роскошный автомобиль Рогозина и равнодушно отвел взгляд, убедившись, видимо, что ожидать нападения со стороны водителя «бьюика» не приходится.
Рогозин немного посверлил этого мордоворота ненавидящим взглядом, но в конце концов пожал плечами и отправился по своим делам. Омоновец был безмозглым инструментом, а кто же обижается на инструмент? Даже прокуратура, санкционировавшая это вторжение, была не более чем слепым орудием в чьих-то умелых, опытных руках. Рогозин не ломал себе голову над тем, кто из его конкурентов все это устроил. Он мог с ходу перечислить не менее полутора десятков названий солидных фирм и имен их владельцев, которые многое отдали бы за то, чтобы устроить Рогозину и его «Эре» хотя бы мелкую пакость. А этот налет на службу безопасности «Эры» являлся не чем иным, как обыкновенной мелкой пакостью, досадной и кратковременной помехой в работе идеально отлаженного механизма. Возможно, это была месть, а может быть, кто-то из взятых в оборот конкурентов пытался таким способом оттянуть свою неизбежную финансовую гибель.
Рогозин не слишком переживал по этому поводу: подобные инциденты не раз имели место в недалеком прошлом и, несомненно, будут повторяться в будущем. На общий ход дел они повлиять не могли, потому что службу безопасности концерна «Эра» возглавлял Канаш, равных которому в этой сфере деятельности не было. Он содержал свое хозяйство в идеальном порядке, и присылаемые прокуратурой и налоговой полицией проверки никогда не могли обнаружить в документации и методах работы «Эры» ничего криминального. В то же время хитроумный Канаш не забывал периодически подкидывать этим волкам мелкие косточки наподобие халтурно замаскированного в комнате отдыха скрытого микрофона или мелкой преднамеренной ошибки в бухгалтерской документации. Это были мелочи, позволявшие проверяющим потешить свое самолюбие, а Канашу — ненавязчиво предложить им взятку, не вызывая при этом лишних подозрений.
За одиннадцать лет, которые миновали с той страшной ночи на отцовской даче, Юрий Рогозин сильно изменился. Он был еще сравнительно молод — что такое тридцать с небольшим лет для человека, привыкшего следить за своим здоровьем! — но в нем не осталось ничего от избалованного маменькиного сынка, которым он был когда-то. Разумно вложенные деньги и умело употребленное влияние Рогозина-старшего превратили Юрия в довольно крупную фигуру, с которой постепенно начали считаться даже те, кого с легкой руки газетчиков в последнее время было модно именовать иностранным словечком «олигархи». Впрочем, дело было не только в Рогозине-отце: сын тоже не сидел сложа руки, в поте лица закладывая прочный фундамент будущей финансовой империи. Он быстро понял, что на этом пути успеха может добиться только тот, кто рассчитывает исключительно на собственные силы и готов на все ради достижения цели. Надеяться на защиту и помощь государства было так же наивно, как вверять свою судьбу авторитетам криминального мира. Для умного делового человека и государство, и мафия были просто инструментами, которые при умелом использовании могли приносить ощутимую пользу — наподобие топора, с помощью которого мастер может срубить прочный и красивый дом, а неумеха — оттяпать себе палец, а то и всю руку. Юрий Рогозин не был неумехой, и возводимое им здание новой империи, которой, как он рассчитывал, будут править его дети и дети его детей, росло не по дням, а по часам, радуя глаз стройностью пропорций и чистотой выверенных линий. Разумеется, в нем, как и во всяком здании, невозможно было обойтись без темных кладовок и вонючих канализационных труб, но все это было надежно спрятано от посторонних глаз. Рогозин никогда не прибегал к услугам преступного мира, если существовала хотя бы малейшая возможность разоблачения. Даже самые заядлые из его врагов не могли связать его имя с заказными убийствами или отмыванием грязных денег, хотя в прошлом Юрия Рогозина были эпизоды, о которых он предпочитал помалкивать. Канаш, как никто, умел прятать концы в воду, и с этой стороны Рогозину ничто не угрожало, тем более, что подобными методами он не пользовался уже лет пять.
27 
