Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
50 
– Ну, в общем да, – вяло ответил Глеб, набивая подобными ответами себе цену.
– И дела ваши идут хорошо?
– В общем-то да, – вновь флегматично пожал плечами Глеб.
– Тогда давайте выпьем за то, чтобы ваши дела всегда шли так же хорошо.
Первая подхватила свой бокал Тамара и подвинула его к середине стола. Бокалы со звоном стукнулись друг о друга, словно поцеловались. Глеб сделал маленький глоток, смакуя вино.
– Да, вино здесь хорошее, – заметил Прищепов с видом гурмана и знатока.
Глеб Сиверов, даже не взглянув на бутылку, сказал:
– Наверное, урожая восемьдесят седьмого года.
– Да нет, восемьдесят девятого. Восемьдесят седьмого было бы чуть помягче.
И тут же Прищепов подумал:
«А этот незнакомец ничего, разбирается в винах. Если бы он был из ФСБ, то в таких делах не смыслил бы ни бельмсса, все они там профаны».
И, чтобы убедиться в своей правоте, он заговорил с Глебом о французских и немецких винах. Глеб с дежурной вежливостью поддержал беседу, напустив на себя важность и безразличие. Колотова с интересом прислушивалась к разговору мужчин, хотя он ей казался абсолютно пустым и ненужным.
А те принялись спорить. Альберт Прищепов настаивал, что самые лучшие вина – во Франции. А Глеб Сиверов утверждал, что нет вин лучше германских – из того винограда, который растет на берегах Рейна.
– Нет, нет, немецкие вина какие-то кисловатые, – сказал Прищепов. – В них нет того букета, той концентрации.
– Этим они и хороши, – заметил Глеб.
– Ну, кому что, – махнул рукой, украшенной перстнями, Альберт. – Бог с ними, давайте закажем еще бутылочку.
Глеб утвердительно кивнул, перед этим взглянув на Тамару.
– Ты какое будешь, красное или белое?
– Мне абсолютно все равно, – уже пьяно и весело ответила она.
– Тогда давайте возьмем бутылочку красного.
– А я люблю белое, – вставил Альберт Прищепов.
– Тогда позвольте вас угостить. Возьмем бутылку красного и бутылку белого.
Буквально через пару минут на столе появилось две длинных бутылки – одна красного вина, другая белого, урожая восемьдесят седьмого года. Вновь завязался какой-то незначительный разговор, на этот раз о музыке и о живописи.
И вот в тот момент, когда Альберт Прищепов говорил о ценах на Западе на русскую живопись, а конкретнее, на русский пост-модерн, он вдруг осекся, его лицо изменилось. Прищепов побледнел, глаза забегали, пальцы задрожали.
– Что с вами, Альберт Николаевич? – осведомился Сиверов, уже понимая, что Прищепов увидел кого-то, с кем встреча была нежелательна.
– Да так… – выдохнул Прищепов и сделал большой глоток вина, было похоже, что у него во рту все пересохло, а язык присох к небу.
Он даже немного распустил узел галстука, словно тот сжимал ему горло, не давая дышать и глотать.
Глеб вальяжно развернулся и взглянул туда, куда боялся посмотреть Альберт Николаевич Прищепов. Через два столика от них он увидел двух мужчин: одного в сером костюме, а другого в кожаном пиджаке необычного покроя, как из журнала мод.
Эти мужчины смотрели на Колотову, на Сиверова, но пристальнее всего – на Альберта Прищепова.
Тот как-то засуетился:
– Господа, может уйдем отсюда, продолжим наше веселье в каком-нибудь другом месте?
Глеб сделал вид, что не услышал слов Прищепова, тем более что музыка звучала очень громко, а Прищепов почти шептал.
Еще минут через пять Тамара предложила Сиверову потанцевать. Глеб взглянул на Альберта Прищепова. Тот ничего не сказал. По суетливости Альберта Прищепова было видно, что он чем-то серьезно озабочен, если не сказать, смертельно напуган.
– Ладно, пойдем потанцуем.
Глеб поднялся, галантно взял Тамару под руку, и они направились к площадке для танцев.
– Что это с ним такое? – поинтересовался Глеб.
– А что? Я ничего не заметила, – удивилась Тамара.
– Посмотри вот на тот столик, только незаметно.
Мы сейчас повернемся, и ты увидишь двух мужчин с девицей, с яркой блондинкой. Они сидят за столиком.
Видишь, один в сером костюме, второй в кожаном пиджаке?
– Да-да, вижу, – ответила Тамара, плотнее прильнув к Глебу.
– Ты их знаешь?
Женщина задумалась и прикрыла глаза, медленно покачивая бедрами и все теснее прижимаясь к Глебу.
Тот не стал отстранять ее.
– Нет, я их не знаю и знать не хочу. Я хотела бы поближе узнать тебя. Куда поедем – ко мне или к тебе? – спросила она.
50 
