17 
Тут бабушка решила внести свою лепту в общее веселье. Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на полной груди и сказала, хитро улыбаясь:
— Ну, а теперь, граждане, интересно было бы узнать, что это вытворяла наша Мария сегодня на кухне.
Маша выпрямилась и широко открыла глаза:
— На кухне?
— Да, именно здесь, на кухне.
— Когда?
— А вот тогда, когда никого в доме не было. И ты, милая, не прикидывайся, у меня тоже наблюдательность есть.
Маша замотала головой:
— Ничего не понимаю!
— Не понимаешь? Ах, ты, значит, не понимаешь? А кто сегодня в кухне пол мыл? — с торжеством вопросила бабушка и, прищурив левый глаз, уставилась на Машу правым.
Только теперь Заноза смекнула, в чем дело. Ей стало не по себе. Маша тупо смотрела на бабушку.
— Пол?.. — машинально переспросила она.
Папа с мамой переглянулись.
— По правде сказать, я тоже ничего не понимаю, — пробормотала мама. — Михаил, ты что-нибудь понимаешь?
— Гм! Я тоже что-то не очень…
И тут бабушка рассказала, как она вернулась домой, как вошла на кухню и как ей бросился в глаза чисто вымытый пол, который она только собиралась сегодня вечером вымыть.
— Да не мыла я никакого вашего пола! — уже громко воскликнула Маша. — Понимаете, не мыла!
Мама склонила голову набок и опустила вязанье себе на колени.
— Машка! — укоризненно сказала она. — Ну до чего же ты все-таки тяжелый человек! Ну чего ты злишься? Ведь бабушка тебя ни в чем не обвиняет. Бабушка прекрасно понимает, что ты могла нечаянно разлить или рассыпать какие-нибудь химикалии… Пойми ты, ничего тут дурного нет. Наоборот, это хорошо, что ты догадалась убрать за собой. Какая ты…
Мама не договорила, а Заноза съежилась. Сидевшая с ней рядом Самбо поднялась со стула. Серые глаза ее сузились, скуластое лицо порозовело.
— А я говорю, что я вашего пола не мыла, — сказала она глухим басом, затем она уперлась кулаками в бока, посопела немного и закричала сквозь слезы уже во весь голос: — Я вашего пола не мыла! Ясно вам? Не мыла! Не мыла!
Треснула дверь, ведущая из кухни в переднюю, хлопнула дверь, ведущая из передней на лестницу. Оставшиеся в кухне молчали по крайней мере минуту.
— Что за характер все-таки! — вздохнула мама.
Папа посмотрел на Люсю:
— Люська, а ты, случайно, не того… пол не мыла?
Едва только бабушка завела разговор о поле, Люся стала напряженно думать, как ей поступить. Сказать, что это она вымыла пол? Но тогда ее спросят, зачем она это сделала. Сказать, что ей захотелось помочь бабушке? Но в такую добродетельность едва ли кто-нибудь поверит. Значит, честно рассказать про поломоечную машину? Но тогда придется поведать и о том, как мочили в воде электрополотер, а Люся не была уверена, что бабушка это одобрит.
Пока Заноза раздумывала обо всем этом, Маша уже раскричалась, захлопала дверьми, и Люся поняла, что признаваться в чем-нибудь уже поздно. Она слегка пожала плечами и взглянула на папу с грустным удивлением.
— Ну папа… ну ты скажи, зачем мне это нужно?
Бабушка вздохнула и покачала головой.
— Что я люблю в своих внучках, так это откровенность, — сказала она. — Пол кто-то из них вымыл из каких-то своих тайных побуждений… Хотя бы из вежливости могли бы соврать, что хотели сделать приятное бабушке. Так нет: «зачем мне это нужно», и всё тут!
Заноза пожелала взрослым спокойной ночи и удалилась к себе в комнату. Там она быстренько разделась и юркнула под одеяло. Она еще не спала, когда явилась Маша. Люся притворилась спящей, но потом ей захотелось посмотреть, что поделывает ее сестра. Она открыла один глаз как раз в тот момент, когда Маша, держа в руках чулок, пристально смотрела прямо ей в лицо. Самбо дернула подбородком и погрозила Занозе кулаком, а та быстро закрыла глаз.
Утром Самбо проснулась в прекрасном настроении и даже не вспомнила о вчерашнем разговоре. После обеда Люсе позвонил Клюквин и шепотом сказал, чтобы она вышла во двор.
— У тебя двадцать копеек есть? — спросил он, когда они встретились.
— Есть.
— Тогда давай, а то у меня не хватает. Мы сейчас кишку купим.
— Какую кишку?
— От клизмы… ну, для поломойки нашей. У нас в аптеке такую кишку продают — во всей Москве не найдешь!
И он объяснил, что трубки для клизмы обычно продаются уже нарезанными метра по полтора, а тут он увидел в аптеке огромный моток, от которого продавец может отрезать хоть три метра, хоть пять. Словом, сколько попросишь.
17 
