36 
Наконец «шеф-повар» объявил, что рыба готова, можно приступать к ужину. И тут обнаружилось, что нет ещё самого старого участника экспедиции.
— Семеро одного не ждут! — весело сказал Скуратов. — Кто его знает, когда он…
— Чур, без нас не начинать! — прозвучал вдруг в вечерних сумерках чей-то сильный голос. — Дед Рыгор! Поторопись, если не хочешь всю ночь цыган во сне видеть!
— Что ты, Леон Иванович! — послышался в ответ голос старого Войтёнка. — В этой хате голодным никого не оставят.
«Леон Иванович?!» — беззвучно прошептал Скуратов, и лицо его стало землисто-серым, словно покрылось слоем золы. Несколько секунд он сидел скособочившись, потом закрыл лицо руками, приглушённо застонал и, резко вскочив, зашагал прочь от костра.
— Архип Павлович! Куда вы? — растерялся дед Рыгор. — Я к вам человека привёл, а вы…
Скуратов что-то пробормотал в ответ, махнул рукой и скрылся в своём шалаше.
— Что это с ним? — встревожился Казанович. — Был такой весёлый, вместе на рыбалку ходили, и вот… Вы садитесь, пожалуйста, а я пойду узнаю, в чём дело.
Вскоре Николай Николаевич вернулся и шутливо доложил:
— Будет жив! Зуб разболелся, только и делов. Лежит, бедняга, под одеялом, стонет.
— Жаль! — вздохнул Леон Иванович, присаживаясь к столу. — Мне так хотелось поговорить с ним. Ведь его брат, Василь Кремнев, жизнь мне спас, можно сказать, из петли вынул…
— А ты переночуй у нас, — предложил дед Рыгор. — Завтра и потолкуете.
— В том-то и беда, что некогда мне. Завтра утром на работу. Может, уж как-нибудь в другой раз.
Леон Иванович поужинал вместе со всеми, поговорил немного с дедом Рыгором и, поблагодарив хозяев за хлеб-соль, стал прощаться.
— А ты всё же осторожнее лети на своём «стратостате»! — напутствовал его дед Рыгор. — Не дай бог, напорешься в темноте на корягу…
— Ничего, Григорий Петрович, не волнуйся! — уже издали подал голос знаменитый рыбак. — Этот «стратостат» ещё детям моим послужит!..
Постояв немного на берегу, дед Рыгор поплёлся в палатку и не раздеваясь лёг на нары.
— Что это ты хмурый такой? — спросил Николай Николаевич. — Может, нездоровится?
— Да нет… — буркнул дед Рыгор. Он долго лежал молча, потом зло, с обидой в голосе заговорил: — Ну, скажу тебе, не ожидал я такого от культурного человека!..
— Ты о ком это? — насторожился Николай Николаевич.
— Да всё о нём, о Скуратове нашем.
— Погоди, а что он такое сделал? — не понял учёный.
— Как это что? — Дед от возмущения даже сел на нарах. — Это, по-твоему, хорошо? Человек специально к нему приехал. Да какой человек! Герой! Первый помощник Кремнева!..
Николай Николаевич улыбнулся, хотел что-то спросить, но смолчал, ожидая, что ещё скажет дед Рыгор.
— Обидел меня Архип Павлович! — вздохнул старый Войтёнок. — Мне теперь хоть не встречайся с Леоном. Как в насмешку: он на порог, а мы — наутёк.
— Ну что вы, Григорий Петрович! — засмеялся учёный. — За что Леон Иванович будет на вас обижаться? Да и на Скуратова не должен бы. Захворал человек, с кем не бывает?
— Не такая уж у него болезнь, чтоб нельзя было «добрый вечер» сказать!
— Просто забыл.
— Может, и забыл, — неохотно согласился дед Рыгор и после минутного молчания добавил — И всё же не нравится мне его поведение. Смотрю я на него, и кажется: прячет он что-то от нас. В первую же ночь, едва остановились мы на этой поляне, куда-то ходил. Как ушёл часов в двенадцать, так только под утро вернулся…
— Ходил, говоришь, куда-то? — переспросил Николай Николаевич.
— Ходил. Вышел из шалаша, осмотрелся по сторонам и подался в чащу, во-он туда, к Чёрному озеру. Чего его носило на ночь глядя?
Помолчали. Потом Николай Николаевич спросил:
— Слушай, Григорий Петрович, а ты не интересовался, на каком фронте Скуратов воевал?
— Нет, не спрашивал. А что?
— Да так… — Казанович закурил и спросил снова — А Леон, говоришь, помощником у Кремнева был?
— Разведротой командовал. Он вместе с Василем и прилетел сюда из-за фронта. А потом в наших краях и осел. Женился на местной… А в войну они с Кремнёвым ого что выделывали! Генерала немецкого выкрали прямо из штаба и вместе со всеми документами привезли в партизанский лагерь…
— В самом деле интересный человек этот Леон, — проговорил Казанович. — Может, съездим к нему завтра на перекат?
— А жерлицы на Лесном? Бросим?
36 
