24 
* * *
— Мне плохо, — слабым голосом сказал Гоша Крестовоздвиженский. — У меня со вчерашнего дня голова гудит, а тут еще этот монстр в юбке. Поверить не могу, что нашелся герой, который сделал ее женщиной. Будь моя воля, я бы дал ему Медаль за отвагу и повышенную пенсию. Ты можешь представить себе мужчину, который продержался бы рядом с этой гарпией хотя бы сутки?
— Не могу, — покачал головой Юра Демарин. — Скорее всего папаша Вермеева сбежал сразу по окончании полового акта. Наша розовая амазонка никогда не была замужем.
— Но она утверждает, что даже близко не подходила вчера к дому Вермеева. С половины второго до пяти она была в клубе “Хижина дяди Тома” на заседании общества “дам, занимающихся политикой”. Хотел бы я посмотреть на это заседание.
— Может, еще и посмотрим, — усмехнулся Юра, накручивая диск телефона. — Я как раз сейчас звоню в “Хижину дяди Тома”. Если повезет, мы проверим ее алиби по телефону.
— Ладно, ты звони, а я пока сбегаю в аптеку за анальгином. Эта чертова баба меня окончательно доконала.
* * *
Савелий Лошак заехал за Олей в половине пятого. Пока она наводила последний лоск, художник, презрительно прищурив левый глаз, рассматривал книжные полки, забитые детективами.
— Я готова. Можем ехать, — прощебетала Оленька, выпорхнув из комнаты.
— Значит, ты у нас поклонница Анастасии Каменской. — На лице Лошака появилась двусмысленная асимметричная улыбка, которую он сам необоснованно считал совершенно неотразимой.
— Что? — задохнулась от возмущения Оля, бросая на Людмилу Алексеевну пылающий негодованием взгляд. — Мама! Как ты могла?!
— Кажется, я чего-то не понимаю, — с легким удивлением произнес художник.
— Просто Савелий увидел у тебя на полках книги Марининой, — поспешила объяснить Людмила Алексеевна. — Вот он и решил, что тебе нравится Анастасия Каменская.
Олю передернуло.
— Никогда не произноси при мне имя Каменской, — с мрачной решимостью сказала она, — иначе я за себя не ручаюсь.
— Не буду, не беспокойся, — пожал плечами Лошак. — Я тебя вполне понимаю. Я сам не выношу эту постсоветскую макулатуру. Сначала я тоже от скуки попробовал ее почитать, но тут же увял. Я даже написал картину на эту тему. Она называется “Песцы и полевки российской литературы ждут рассвета”.
— “Песцы и полевки российской литературы”? — слабым голосом повторила Людмила Алексеевна, еще не пришедшая в себя после Олиного рассказа о “маленькой певучей мошке, пролетающей над спорадическими проблесками рассвета”. — Я не совсем понимаю, при чем тут песцы? Что вы имели в виду?
— Это мощный художественный образ, — вдохновился Савелий, оседлавший своего любимого конька. — Представьте себе, как чукча в чуме холодной ночью ждет рассвета. Кругом снега, мрак, вьюга — словом, срань болотная, и среди этой срани песцы с мрачной решимостью пожирают мышей-полевок.
Мерзнет, значит, чукча в своем чуме и читает книги о том, как чукча в чуме холодной ночью ждет рассвета, а кругом опять-таки мрак, вьюга, срань, и среди этой срани песцы пожирают полевок. Одни книги написаны более талантливо, другие — откровенная дешевая халтура, но все равно все они о том, как чукча сидит в чуме, а вокруг песцы знай себе похрустывают полевками. Так вот чукча — это наш постсоветский народ. Улавливаете идею?
— Улавливаю, — радостно кивнула Людмила Алексеевна. — Чукча уже давно осатанел от песцов, пожирающих полевок, и ему хочется почитать что-нибудь про то, как папуас под пальмой в жаркий полдень ждет прохладной ночи, а вокруг игуаны, радостно хрустя, пожирают богомолов.
— Вот-вот, — с удовольствием потер руки Лошак. — У вас потрясающее художественное воображение. Вы никогда не задумывались о том, чтобы посвятить себя современному искусству?
— Пока нет, — покачала головой Людмила Алексеевна. — Но я обязательно над этим подумаю.
— А ведь вы меня вдохновили, — мечтательно закатил глаза Савелий. — Я уже вижу свою новую картину. Я назову ее “Веселая символическая смерть богомола в потной и жаркой ночи” и посвящу ее вам.
— Спасибо, — с серьезным видом произнесла Людмила Алексеевна. — Вы тронули меня до глубины души.
* * *
— Алиби, — мрачно произнес Юра Демарин. — У этого замаскированного под женщину танка есть алиби. Несколько человек подтверди“ли, что Аглая Тихомировна действительно вчера с половины первого и до пяти находилась в “Хижине дяди Тома” с “дамами, занимающимися политикой”.
24 
