34 
— Ты сама разговаривала с медицинскими экспертами?
— Нет, Смайлоу более или менее ввел меня в курс дела.
— Значит, этим делом будет заниматься и Смайлоу? Она посмотрела на него квадратными глазами.
— Ты это серьезно, Хэммонд?
— Ну конечно же, Смайлоу, больше некому, — пробормотал он. — Ну и что, по его мнению, там произошло?
На протяжении еще примерно пяти минут Хэммонд слушал, как Стефи перечисляет известные ей подробности дела.
— Мне с самого начала казалось, что это расследование будет передано прокуратуре, — сказала она, — поэтому эту ночь я провела со Смайлоу. Не в буквальном смысле, конечно… Или наоборот — в буквальном. — Озорная ее улыбка выглядела довольно неуместно, но Стефи это не смутило. — Как бы там ни было, я была рядом, пока он пытался потянуть за некоторые ниточки. Не сказать чтобы их было слишком много, и все же…
— А что по этому поводу думает служба безопасности отеля?
— Ничего. Петтиджон умер, не успев позвать на помощь. Замок его двери не был взломан, в номере — никаких следов борьбы. Система видеонаблюдения тоже себя не оправдала — на единственной кассете, которая попала в наши руки, нет ничего, кроме какого-то парня из обслуги, который тискает горничную в холле.
— Что-что?
— Что слышал! — неожиданно огрызнулась она. — Все эти видеокамеры, развешанные в коридорах, — липа! Ни одна из них не работает.
— О господи!.. — покачал головой Хэммонд. — Лют столько кричал о своей системе безопасности и о том, во сколько она ему обошлась, и вот, на тебе!..
Хэммонд в отличие от большинства сотрудников прокуратуры и полиции был не просто наслышан о махинациях Люта Петтиджона. На протяжении нескольких месяцев он по поручению генерального прокурора штата вел тайное расследование его деятельности, и чем больше он узнавал, тем меньше ему нравился этот человек.
— Свидетели? — спросил он отрывисто.
— Пока мы не нашли никого, кто мог бы быть нам полезен. Единственным, кто непосредственно контактировал с покойным в тот день, оказался массажист из фитнесс-зала отеля. Мы поговорили с ним, но он ничего не знает.
Потом Стефи рассказала Хэммонду о случае массового пищевого отравления.
— Если не считать детей, в больнице сейчас находится семеро взрослых, которых Смайлоу собирается допросить, но ни он, ни я не особенно надеемся, что из этого выйдет что-нибудь путное. Впрочем, Смайлоу обещал позвонить мне, как только врач даст ему “добро” на посещение больных. Я хочу поехать туда с ним.
— Тебе не кажется, что это уже чересчур? В конце концов, ты не обязана…
— Почему? — Стефи спокойно посмотрела на него. — Это будет большое дело, Хэммонд. Громкое дело.
Эти слова, хотя и сказанные совершенно спокойным тоном, прозвучали как вызов. В профессиональных вопросах Хэммонд и Стефи были самыми настоящими соперниками, и, хотя по молчаливому согласию оба предпочитали избегать всякого упоминания об этом, их соперничество не становилось от этого менее острым. Хэммонд, во всяком случае, помнил о нем постоянно.
В этой молчаливой борьбе у него, однако, было одно важное преимущество. Нет, он никогда не считал себя умнее или опытнее Стефи. Напротив, в юридическом колледже он был вторым по успеваемости, в то время как Стефи всегда и во всем была первой. Друг от друга их отличал вовсе не уровень подготовки, а особенности характера, и Хэммонд твердо знал, что его характер ему скорее помогает, в то время как характер Стефи работает против нее. Люди, как он быстро понял, обычно реагируют крайне негативно на жесткость, агрессивность и бесцеремонность, а именно таков был стиль работы Стефи Манделл.
Именно в силу этой разницы характеров прокурор округа Монро Мейсон всегда отдавал предпочтение ему, а не Стефи, и не скрывал этого. Оба были одинаково подготовлены, одинаково компетентны, однако когда речь заходила о продвижении по службе, то Хэммонд всегда получал повышение первым. Даже сейчас Стефи была просто помощником окружного прокурора, в то время как его должность официально именовалась “специальный помощник по особым поручениям”.
Когда он получил это назначение, разочарование Стефи было более чем очевидным, хотя она и старалась делать вид, будто ее нисколько не задевает то, что ее обошли. Она никогда не считала себя неудачницей, не предавалась унынию и всегда боролась до последнего. И, главное, она не таила обиды лично против него (все, что она думала, Стефи не стеснялась сказать и в лицо). Их рабочие отношения оставались по-настоящему товарищескими, и Хэммонд совершенно искренне считал, что может в трудную минуту обратиться к ней за помощью.
34 
