очень нудно 
46 
Голос Тамбовского Красавчика оторвал Пабло от размышлений.
— Что ты с ним церемонишься, врежь еще пару раз, чтоб запомнил, — подначивал бандита вредный тореадор.
Агент CESID с ненавистью посмотрел на Стародыбова.
"Вот ведь гад, — подумал он. — Ничего, сейчас ты у меня попляшешь."
— Не бейте меня, — наступив на горло собственной гордости, жалобно заканючил Пабло. — Я вообще с этой женщиной незнаком. Это подружка Тамбовского Красавчика. Она и сюда пришла с ним. Спросите кого угодно, если не верите.
— Что? — вскинул брови Совок, переводя взгляд с обеспокоенной физиономии Василия на разрумянившееся лицо Марии. — Ты встречаешься с этим козлом, опозорившим нашу Родину?
— С кем хочу, с тем и встречаюсь, — вызывающе заявила Крусиграма. — Тебе-то какое дело? Между прочим, он — известный на всю страну тореадор, а ты кто? Да тебе до моего Васеньки как до Киева раком…
В любой другой момент Стародыбов был бы несказанно счастлив услышать нечто подобное из уст Марии. В любой другой момент, но только не сейчас.
Забыв про Пабло, Совок повернулся к съежившемуся от ужаса Василию и с яростным рычанием бросился на него.
Мария усмехнулась. Она добилась в точности того, чего хотела.
Когда бандит, схватив Стародыбова за ворот, одной рукой вздернул его в воздух, а другой со всей дури вмазал в глаз, Ебаньки одобрительно завопили, а саксофонист сжал руку в кулак и повернул ее большим пальцем вниз, жестом, которым беснующаяся на трибунах римская чернь требовала смерти поверженного гладиатора.
Наблюдающий за этой сценой Батурин вполголоса матюгнулся. Стародыбов был ключевой фигурой в комбинации с пешкой. Владелец магазина может ничего о ней не знать. Если этот бугай прикончит Василия, он рискует потерять единственную ниточку, ведущую его к пешке. "Светиться" без крайней надобности нельзя, но, похоже, выхода нет. Придется вмешаться.
— Хватит, — громко сказал Батурин.
Шагнув к Совку, он перехватил его руку, занесенную для очередного удара.
— Что-о?
Совок резко повернулся к Михаилу и матерные слова, которые он собирался произнести, замерли у него на губах. Только сейчас бандит сообразил, кто именно осмелился ему противостоять, а, сообразив, в первый момент растерялся.
Свидерский приказал незаметно пасти этого типа и ничего не предпринимать до прибытия подкрепления, а что сделал он? Снова потерял голову из-за чертовой хохлушки, и вместо выполнения задания устроил тут петушиные бои. Как же быть? Может, взять этого типа самому? Вырубить, закинуть в машину и доставить Руслану. Вроде, неплохой вариант. Свидетелей, конечно, многовато, хотя черт с ними, со свидетелями. Почти все они — нелегалы, многие по-испански толком не говорят и уж точно не жаждут иметь дело с полицией.
— Отпусти его, — велел Батурин.
— Ладно, — с неожиданной легкостью согласился Совок.
Пальцы, удерживающие за ворот полузадушенного тореадора, разжались. Тамбовский Красавчик плюхнулся на задницу, но тут же перевернулся и с неожиданной резвостью на четвереньках ринулся к выходу. Михаил нырнул под железную штору вслед за Стародыбовым.
— Эй! Ты куда? — дернулся Совок, не предвидевший такого поворота событий. Ситуация выходила из-под контроля. Не хватает только, чтобы этот тип исчез. За такой промах Руслан его точно в цемент закатает!
Яростно матерясь, Совок ринулся за беглецами.
Перспектива во второй раз упустить любителя стрельбы по вертолетам ужасала лейтенанта Монтолио не меньше, чем Совка потеря Батурина. Чисто рефлекторно Пабло схватил стоящий у стены диджериду и всунул толстый конец эвкалиптовой трубы между ног бегущего к выходу бандита.
Споткнувшись, Совок с грохотом обрушился на пол.
— Ты?!! Опять ты?!! — яростно прорычал он, выхватывая из рук лейтенанта любимый инструмент австралийских аборигенов.
Увидев опускающийся на его голову деревянную трубу, Пабло попытался уклониться, но не успел. От удара диджериду с хрустом переломился пополам. Совок понимал, что теряет драгоценные секунды, но не мог отказать себе в удовольствии нанести еще несколько ударов оставшимся у него в руке обломком.
* * *
Василий Стародыбов, нащупывая в кармане ключи от машины, со всех ног мчался к спасительной гавани — "сеату-марбелья", который унесет его как можно дальше от отмороженного поклонника Марии.
"Ну и денек! — думал он. — Сначала двое отморозков на Рамбле, теперь этот псих. Кошмар какой-то!"
46 
