очень нудно 
125 
— Зачем ты это нам говоришь, дьявольское отродье? — Рука Львёнка уже была в его сумке, но он не мог воспользоваться пистолетами, пока не высечет огонь.
— У вас такие глупые лица, что я склонен поглумиться, прежде чем заставлю вас сожрать сердца друг друга, — пожал он плечами. — Сделка чётко обговаривала моё появление за пятнадцать дней до её завершения. Люблю, знаете, погулять по человеческим городам и покушать плоть.
Он довольно облизнулся.
— Конечно, есть риск, но, как видите, удача на моей стороне. А теперь, с разрушением моста, когда ко мне вернулась вся скованная им сила, не думаю, что меня остановят два жалких стража. Ну, кто хочет умереть первым?
Я швырнул в него соль, она попала на кожу, зашипела, но демон лишь рассмеялся:
— Уму непостижимо! Ты и вправду решил, что мне это повредит?! За это будешь умирать медленно!
— Одного не понимаю! — сказал я, отступая. — Зачем тебе возвращать проводнику его душу?
— И я не понимаю. И не собираюсь этого делать. В сделке такого не было. Я строю мост, спасаю её, забираю душу, а через четыре сотни лет возвращаюсь с её помощью назад и приятно обедаю жителями.
Я перебирал в уме фигуры, но ни одна из них не могла подействовать на потустороннее существо.
— Что это ты там делаешь? — Демон с любопытством посмотрел на огниво в руках Львёнка. — Да ладно тебе. Неужели ты серьёзно считаешь, что…
— Бах!
Я едва успел отскочить в сторону. Крупные куски соли угодили прямо в морду твари, вызывая удушливый дым и шипение. Окровавленная рожа с повреждёнными глазами исказилась:
— Мне так нравилась эта оболочка, человек. Когда я появился тут, поблизости был только художник, малевавший водопад.
Я отбежал в сторону, видя, что Львёнок зажигает фитиль на втором пистолете, и крикнул:
— Вот почему ты убил стража! Он догадался, что это уже не его брат!
Безглазое лицо повернулось ко мне.
— Бах!
Соль угодила в грудь, но эффект был такой же, как и раньше. То есть почти никакого — демон и не собирался исчезать.
Вместо этого мы вместе с Львёнком опять упали, потому что на этот раз нам отказали ноги.
— Вы меня забавляете своим наивным упорством, — прорычала тварь из ада. — Я мог бы заставить вас выковырять пальцами мозг из собственных черепов, но поступлю иначе. Вы будете жить и отправитесь со мной в город, чтобы разделить пиршество. Стану запихивать вам в глотки человеческое мясо, пока вы не сойдёте с ума!
Это было похоже на рождение какого-то отвратительного насекомого. Руками он разорвал себе рот, кожа с тошнотворным треском лопнула, и демон стянул её с себя, точно чулок, а затем отбросил в сторону то, что когда-то было художником Нэлсом.
Не знаю, как такая туша умудрилась влезть в столь тщедушного человечка. Он был на две головы выше меня, в чёрной коже, шипах, с когтистыми ногами и чешуйчатым хвостом. Густая чёрная шерсть покрывала могучий торс и воняла так, что у меня сразу перехватило дыхание. На его зубастой, похожей на бычью, башке были три огромных, изогнутых золотистых рога, беззубый рот, с чёрным вывалившимся языком казался больше, чем сама бездна, а глаза, маленькие и белые, сверкали из-под тяжёлых надбровных дуг.
Когда он сбросил кожу, вокруг вспыхнуло голубое демоническое пламя. Оно проворными змеями поползло по земле, взобралось по скалам, без труда сжирая камень, словно это сухие дрова, растопило снег, и вокруг стало светло, как днём. Пугало, наблюдавшее за всем этим со стороны, отступило в сторону, не желая касаться огня. Помогать оно нам не спешило.
Львёнок в отчаянии швырнул в гадину свой мешок с солью, затем плеснул святой водой, за что почти тут же захлебнулся криком и потерял сознание.
Демон склонился над ним, и я крикнул, привлекая его внимание:
— Эй! Давай заключим сделку!
Он шагнул ко мне, по пути щелчком пальца разрушив ловушку инквизитора, оказался рядом, сгрёб меня лапищей, притянув к себе так близко, что я увидел собственное отражение в страшных белесых глазах.
— Зачем мне это?! Твоя душа и так будет моей, человек!
— А как же азарт и риск? — прохрипел я. — Готов поставить душу в обмен на то, что ты не тронешь город.
— Не пойдёт. Ещё предложения есть?
— Да, — сказал я и хлестнул его верёвкой Иоанна по морде.
Я оглох от его воя, упал вниз, и пока он корчился и выл, отбросил обгоревший кусок верёвки в сторону. Ноги вновь работали, так что я схватил Львёнка под мышки, намереваясь утащить как можно дальше. Я смог преодолеть ярдов двадцать, когда адово отродье подняло нас без помощи рук в воздух, а затем мы оказались висящими над пропастью.
125 
