22 
Вздохнув, я опустила бинокль. Не то, чтобы меня смущали гомосексуальные утехи. Скорее, дело было в том, что голливудские боевики, к которым испытывал особое пристрастие мой третий бывший муж, настолько наскучили нам обоим обилием затянутых постельных сцен, что в последнее время мы просто проматывали их, как рекламу, в надежде обнаружить среди бесконечного траханья хоть какое-то интересное действие.
Поскольку ускорить развитие событий в данном случае не представлялось возможным, я решила воспользоваться моментом и перекусить — волнение всегда пробуждало во мне аппетит.
Пенистая струя теплой кока-колы с сердитым шипением вырвалась из банки и окатила мне ноги. Чертыхнувшись, я поставила банку на землю и достала из рюкзака бутерброды, щедро нафаршированые яйцами, луком, анчоусами кусочками тунца и молодыми артишоками.
Разделавшись с ними, я снова взялась за бинокль, и, как оказалось, вовремя. Ив со златокудрым херувимом уже выбирались из бассейна. Блондин растянулся на шезлонге, а писатель, нежно поцеловав его на прощанье в подрумяненное солнышком плечо, направился в дом.
Прошло еще с четверть часа. Херувим переменил позу, перевернувшись со спины на живот. Я опять заскучала, но тут к бассейну снова вышел Беар. Он был одет в светлые брюки и трикотажную рубашку-"поло" с короткими рукавами. Что-то сказав блондину, писатель двинулся к гаражу. Пару минут спустя из ворот виллы выскользнул большой темно-синий автомобиль с откидным верхом. Марку его на таком расстоянии я определить не смогла.
С биноклем в руках я нервно вскочила на ноги, соображая, что делать дальше: преследовать Ива, или для начала пообщаться с блондином. Первый вариант отпал автоматически: пока я, пробираясь через колючие кусты, добралась бы до своего "ситроена", Беар вполне успел бы домчаться до Сан-Тропеза.
О чем говорить с голубым херувимом-насильником я точно не представляла. Не спрашивать же его, в самом деле, кто именно — он или Беар насиловал Аглаю, и зачем им это понадобилось! В то же время непреодолимый внутренний импульс побуждал меня в срочном порядке познакомиться с блондином.
В основе этого импульса, несомненно, лежало мое проклятое любопытство. Мне страшно хотелось узнать, как златокудрый насильник ухитрился стать любовником знаменитого писателя, а также прояснить целый ряд других, не менее занимательных вопросов.
Пока я пробиралась через кусты, в моей голове сложилась вполне логичная версия изнасилования Аглаи. Над Глашей надругался не Беар, а мой херувим. Ив, скорее всего, даже не подозревал об этом.
Хоть я и не решилась бы сказать об этом Аглае, "Бесконечное падение" Беара понравилось мне больше ее "Расколотых снов". Несмотря на явную схожесть целого ряда эпизодов и поворотов сюжета, Ив писал намного динамичнее и сочнее, не увязая в переживаниях героини, и его книга постоянно держала читателя в напряжении.
Написать такой роман, даже позаимствовав кое-какие идеи у другого автора, мог только очень умный человек, к тому же обладающий безупречной логикой. В то же время ни один умный, обладающий безупречной логикой мужчина, будучи виновным в изнасиловании, не стал бы хранить в своем доме столь важную улику как маскарадный костюм, в котором было совершено преступление, и уж тем более не позволил бы своему любовнику расхаживать в нем на виду у всех по двору виллы.
Испытав на собственной шкуре мстительное упорство Аглаи, Беар не мог ожидать, что она просто позабудет о пережитом унижении и не предпримет никаких ответных шагов. Это означало, что Ив был не при чем.
В то же время, если преступление совершил блондин, все сразу становилось на свои места.
Херувим, возмущенный тем, что Аглая "наезжает" на его любовника, решил отомстить. Склонностью к насилию он обладает — в этом я убедилась на собственном опыте, но при этом не слишком умен — со мной он вел себя более, чем глупо.
Идею изнасилования блондин почерпнул из "Изгнания бесов" — в отличие от Ива ему было нетрудно прочитать книги Аглаи. От костюма избавиться не сообразил — об уничтожении улик в "Изгнании бесов" ничего не говорилось. Все очень просто.
Версия была логичной, не вписывалась в нее лишь одна маленькая деталь: со мной блондин вел себя без малейшей агрессивности, скорее, даже наоборот. Впрочем, в отношении Аглаи насильник тоже не проявил физической жестокости: под действием наркотика она сама жаждала сексуальной близости. В данном случае в первую очередь пострадало Глашино самолюбие. Больше ее бесил тот факт, что она получила от секса огромное удовольствие.
22 
