25 
– Его отнесли подальше от деревни. На юг. Там в лесу старые пещеры. Его закопали возле них. Вбили в грудь кол, засыпали солью, посадили дикий лен. Старейшины запретили жителям туда ходить. Сказали, что у пещер живет зло.
– Разумный поступок. Жаль, они не догадались сжечь тело. Соль и лен не давали его духу обрести силу, но и только-то. Он был магом Восьмого круга, а таких не столь просто убить. Давай я догадаюсь. Именно к пещерам для любовных игр бегали Да-ром и На-ара? Они знали, что никто их там не увидит, а сами были не склонны верить старым сказкам. Какая самонадеянность.
– Да. Именно там их нашли убитыми.
– Не удивлюсь, если это произошло рядом с могилой. Только кровь могла вернуть дух колдуна из Бездны. Он обрел жизнь. Или не-жизнь. Стал тем, кого в моих землях называют личем. А потом создал вам на погибель и себе в помощь драугра. Тот накачивал хозяина душами и делал сильнее. Жаль, что я понял это только после той ночи в деревне. Время было упущено, а душа Ходящей, прости, старик, ценнее всех остальных. С нею лич стал очень силен.
– Ты с ним справишься?
– Разве я говорил, что пойду туда?
– Думаю, твоей целью было не только узнать, что случилось с вашим отступником. Вряд ли рассказ полуслепого старика стоил долгой дороги из Сдиса.
– Все имеет свою цену.
– Ты, словно снежный кот, очень долго ходишь кругами, колдун, – устало прикрыл глаза На-гор. – Скажи, что тебе нужно?
Гафур посмотрел на молчаливого Ра-тона, затем на старейшину.
– Когда отступник покинул нас, он взял кое-что с собой. То, что столетиями принадлежало Кругу. Именно за этим я сюда и пришел. Что вы сделали с его вещами?
На-гор сухо рассмеялся:
– Неужели ты думаешь, что я храню их у себя под полом? Никто не согласится оставлять в доме зло. Я не знаю, что с ними стало, и как тогда поступили старейшины. В детстве не думаешь о таких вещах. Может, их сожгли. А может, закопали вместе с телом. В любом случае, в дерене их нет.
– Тогда мне не остается ничего иного, как пойти туда. Как мне найти это место?
– Я провожу, – наконец-то подал голос Ра-тон.
– Не в моих правилах говорить об опасности, но я скажу. Ты можешь не вернуться, варвар.
– Я просил не называть меня варваром, колдун. И я доведу тебя. Моя семья в долгу перед тобой.
– Очень благородно, – фыркнул Гафур. – Впрочем, это твой выбор и твоя жизнь. Поступай, как хочешь.
– Ведь ты делаешь это не ради нас? – сказал старейшина.
– Ты прав. У меня свои причины.
– И если бы их не было, ты бы прошел мимо?
Гафур очень долго молчал, затем встал, подхватил посох и пошел к двери. В последний момент он остановился, обернулся и с загадочной улыбкой, произнес:
– Позволь мне не отвечать, старик. Ты ведь знаешь верный ответ.
– Знаю, – вздохнул тот. Было видно, что он очень устал. – Ступай с Угом, гость. Я буду молиться за тебя.
– Молитва мне не помешает, – кивнул колдун и вышел.
Белки в кедровом лесу оказались огромными, злющими и скандальными. Чужаков, покусившихся на их земли, они не жаловали. Перепрыгивая с ветки на ветку, негодующе орали «чак-чак», баламутя спокойную тишину. Одна нахалка даже запустила в Ра-тона пустой шишкой, но промахнулась, и тот погрозил ей кулаком, чем заработал новую волну возмущенных воплей.
Северянин с топором в руках вышагивал впереди, показывая дорогу. Они шли на юг уже больше нара, но, сколько ни пытался маг почувствовать присутствие чужой воли, у него ничего не получилось. То ли лич затаился, то ли оказался даже сильнее, чем полагал Гафур.
– Долго еще?
– Нет. Почти дошли. Видишь вон ту прогалину? Сразу за ней.
– Тогда остановись. Мне нужно немного времени.
Сдисец присел, разложил вытащенные из сумки пузырьки. Обновил рисунок на левой ладони, вытер кисточку. Затем вытащил пробку из крайнего пузырька с прозрачной жидкостью, понюхал. Поморщился. Не успокоившись на этом, открыл еще два.
– Откуда в лесу пещеры?
– Не знаю. Они были здесь всегда.
– Что ты о них знаешь?
– Я туда не спускался. Запретное место. Но ходят легенды, что они большие.
– Очень ценные сведения, – нахмурился колдун. – Не бойся того, что сейчас произойдет. И сиди спокойно.
Белый залпом выпил все три пузырька. Закашлялся, выгнулся дугой от нестерпимой боли.
Когда судороги закончились, кожа его больше не была смугла. Она стала бледной, восковой, почти прозрачной. Брови и борода – седыми. Глаза, включая белки, – алыми, а зрачки вертикальными, точно у кошки.
25 
