176 
— Только не показывайте это толпе, — попросил он Кирхгейса.
Для большей убедительности Кирхгейс показал ему пулемет, винтовки и ручные гранаты.
Губернатор побледнел, как смерть, и нервно крикнул своим спутникам, сгрудившимся на причале:
— Здесь все в полном порядке!
В шлюпку спустился Люкнер.
Губернатора била нервная дрожь.
— Прикройте это хорошенько, — попросил он Люкнера, указывая на ручные гранаты. Затем он снова прокричал на пирс:
— Я ничего не нашел. Это мирные спортсмены!
Люкнер планировал отплыть к вечеру, но губернатор настоял, чтобы это было сделано немедленно. Люкнер согласился. Оружие — это хорошо, но кого-то убивать в случае разоблачения, не будучи при этом одетым в военную форму, было безответственным и могло привести к очень тяжким последствиям.
А шлюпка пиратов-авантюристов, покинув этот не очень гостеприимный остров, снова вышла в открытое море.
Тринадцать дней Люкнер и его люди не видели земли. Тринадцать дней без сна и отдыха они вели шлюпку, борясь с волнами и постоянно вычерпывая ведрами воду. В течение трех суток они пересекали огромное пространство плавающей пемзы, выброшенной на поверхность подводным вулканом. Пемза, попадая в шлюпку вместе с волной, покрывала все хрустящим песком. Дождь лил, не переставая. От холода тела парили. Еда состояла только из сухарей и воды. Люди изнемогали от усталости. Матрасы, которым так и не суждено было просохнуть, выкинули за борт. Спастись ночью от холода под мокрыми одеялами не удавалось. Кончалась вода. Оставался еще превосходный шпик, но никто не осмеливался прикоснуться к нему из опасения, что это увеличит муки жажды. Моряки пытались собрать в парус дождевую воду, но парусина настолько пропиталась солью морской воды, что собранная таким образом вода для питья не годилась. Все острее давала себя чувствовать цинга. Сильно распухли суставы, особенно в коленях, не давая возможности стоять на ногах. Распухли языки, десны сделались белее снега, зубы шатались и мучительно болели, а есть приходилось только твердые сухари. Распухшие суставы, ударяясь на качке о борта шлюпки, вызывали острую боль. Постепенно всеми овладело полное равнодушие, смерть уже не пугала, а казалась избавительницей. Мысли путались, мозги стали безжизненными, напоминая Люкнеру клубки шерсти.
«Одна мысль связывала нас с жизнью, — вспоминал позднее Люкнер. — Вперед, вперед! Не пропустить ни одного порыва ветра неиспользованным, не потерять ни часа. Каждая минута приближала нас к спасительной земле. И мы продолжали бороться».
На утро тринадцатых суток на горизонте показался маленький остров Ниу. Жизнь всех моряков зависела от того, удастся ли достать на берегу свежей пищи и воды.
На берегу, встречая шлюпку, собралась большая толпа туземцев. Сил выбраться на землю ни у кого из немецких моряков не было, и они знаками стали объяснять чернокожим аборигенам, что хотят есть и пить. Те быстро доставили в шлюпку воду и огромное количество бананов. Это было самое лучшее, что можно было придумать для больных и расшатавшихся зубов обессиленных корсаров, и они с жадностью набросились на еду.
Подкрепив силы и отдохнув, Люкнер повел шлюпку дальше, стремясь к заветной цели — захватить какое-нибудь судно.
На двадцать второй день плавания шлюпка Люкнера пристала к одному из восточных островов архипелага Фиджи — Катафанге. Здесь Люкнер и его люди могли выбраться на берег, чтобы размять ноги, ослабевшие от цинги и ревматизма.
Передохнув на Катафанге, шлюпка направилась дальше — к большим островам архипелага, и вскоре пираты добрались до острова Вакая.
Шлюпку заметили с берега и, предполагая, что в ней находятся потерпевшие кораблекрушение, выслали навстречу парусный бот для оказания помощи. Бот взял их на буксир и привел в гавань, где стояло много судов, укрывшихся от непогоды.
Люкнер и его моряки четвертый раз сошли на территорию противника. Все расспрашивали моряков, кто они и откуда. Те врали, как могли. Придумывать что-либо оригинальное не было сил.
Туземцы на островах вообще всегда были очень доверчивыми, но бывший среди них метис въедливо допрашивал моряков, задавая им очень коварные вопросы. Встревоженный Люкнер хотел сразу выйти в море, но там разыгрался нешуточный шторм. Вернувшись на пристань, Люкнер узнал, что в море только что вышел паровой катер, чтобы сообщить властям на соседнем острове об их прибытии. Среди туземцев уже распространился слух, что шустрый метис поймал целую группу немцев. Чтобы выяснить подробности, Люкнер решил устроить попойку с единственным на острове белым и настырным метисом, пожертвовав для этой цели последней бутылкой рома.
176 
