111 
Матт пихнул его кулаком в бок.
— Если вы, гм, хотите меня отлупить, то, гм, не стесняйтесь,— сказал Тон-Тон.— У меня, гм, хватит сил вышибить вам всем мозги.
— Почему ты считаешь, что три человека, спокойно сидящие у дороги, собираются тебя отлупить? — поинтересовался Чачо.— Хотя это может оказаться и правдой.
— Мы только хотели поговорить,— сказал Матт, одаривая Чачо свирепым взглядом.
— С чего это вдруг? — Тон-Тон подозрительно прищурился.
— С того, что ми абуэлита говорит, что люди как сады,— защебетал Фиделито.— Им нужны солнечный свет и вода, а их души надо... надо...
— Пропалывать,— подсказал Чачо.
Тон-Тон, округлив глаза, стал обдумывать это занятное утверждение.
— Мы просто подружиться хотели, понятно? — сказал Матт.
Тон-Тон поразмышлял над этим еще с минуту, а потом слез с комбайна.
— Когда ты в последний раз был в Сан- Луисе? — спросил Матт.
Если Тон-Тон и был удивлен таким вопросом, то ничем этого не выдал.
— Примерно... гм... с год назад. Ездил туда с... гм... Хорхе.
— У тебя там семья?
— Моя м-мама... гм... год назад... гм... ушла за границу. Отец п-пытался... гм... ее... гм... найти. Он н-не вернулся...
Матт подметил, что, едва заговорив о родителях, Тон-Тон стал заикаться еще сильнее.
— А абуэлита у тебя есть? — спросил Фиделито.
— Б-была. М-может быть... гм... она еще там.
Губы Тон-Тона дрогнули.
— Тогда почему же ты ее не отыщешь?! — воскликнул Чачо.— Омбре! Если бы у меня была бабушка всего в двадцати милях к северу, я бы зубами перегрыз эту ограду и побежал ее искать! Что с тобой, парень?!
— Чачо, не надо,— сказал Матт, предостерегающе кладя руку другу на плечо.
— Вы... гм... не понимаете,— сказал Тон-Тон.— Хорхе увидел меня на той стороне границы. Там был фермерский патруль и... гм... собаки, большие рыжие псы... гм... с громадными зубищами. Они делали все, что скажет фермерский патруль, а фермерский патруль велел им... гм... сожрать меня.— При этом воспоминании Тон-Тон содрогнулся.— Хорхе перешел через границу и пристрелил их. Из-за этого ему крупно влетело. Он... гм... спас мне жизнь, и я у него в долгу.
— Это Хорхе сказал тебе не искать бабушку? — спросил Матт.
— Он сказал, что я прирожденный хранитель. Сказал, что у хранителей нет семей, они привязаны только друг к другу, и это лучше, потому что семьи рано или поздно бросают тебя.
— Но твоя абуэлита, наверное, плакала, когда ты не пришел домой,— сказал Фиделито.
— Я не могу вернуться домой, бестолочь! — заорал Тон-Тон.— Если бы не Хорхе, я был бы в животе у собак!
— Хватит, Фиделито,— сказал малышу Матт.— На сегодня мы выпололи достаточно сорняков.
Он принялся расспрашивать Тон-Тона о Сан-Луисе, и Тон-Тон охотно отвечал. Чем дольше он говорил, тем меньше заикался. Его хмурое лицо разгладилось. Он стал казаться намного моложе и веселее.
Тон-Тон описывал город так подробно, будто у него перед глазами была разложена топографическая карта. Он вспоминал каждую мелочь — олеандровый куст с нежно-розовыми цветами, саманную стену, скрытую за акациями паловерде, фонтан, журчащий в мраморном бассейне. Он словно ходил по улицам с фотоаппаратом. И постепенно расслабился настолько, что заговорил о своих маме и папе. Они жили в большом доме, где было много дядюшек и тетушек, братьев и сестер, а заправляла всем старенькая абуэлита. И, несмотря на бедность, они были счастливы.
Покончив с рассказом, Тон-Тон сладко потянулся, как будто съел вкусный обед.
— Я... гм... никому не расскажу, почему мы опоздали,— сказал он.— Скажу... гм... комбайн поломался.
Он даже разрешил Фиделито почти всю дорогу ехать с ним на комбайне и спустил малыша на землю только тогда, когда вдали показался корпус хранителей.
— Ничего не понимаю,— задумчиво говорил Чачо — они с Маттом шагали сбоку от отчаянно грохочущего комбайна, подальше от шлейфа пыли.— Ты словно включил свет у него в голове. Я и не думал, что Тон-Тон такой толковый.
Матт улыбнулся, радуясь, что не ошибся в парне.
— Селия говорила, что медлительные люди просто присматриваются внимательнее.
— Кто такая Селия?
Матт чуть не поперхнулся. Он тщательно избегал любых расспросов о своей жизни до прибытия в Ацтлан. Слушая воспоминания Тон-Тона, он несколько ослабил бдительность.
— Селия... это... моя... моя м-мама.
И это было правдой. На протяжении многих лет она упорно твердила ему, чтобы он не называл ее матерью. Однако никто не заботился о нем так, как она. Никто не защищал, не любил его так, кроме разве что Тэма Лина... Потому что Тэм Лин был ему как отец.
111 
