очень нудно 
48 
— Все, я спокойна.
— А теперь давай восстановим ход событий. Ты воспользовалась ингалятором, перед тем как сесть в машину, верно?
— Перед выходом из дома. Я точно знаю, что спрятала мешочек с лекарством в сумку. Помню, как я возилась с «молнией»: расстегивать было неудобно, а снимать перчатки не хотелось. Но даже если бы я случайно оставила его здесь, он был бы в этой комнате. Мы обшарили весь дом. Его здесь нет, иначе кто-нибудь из нас уже наткнулся бы на него, так ведь?
— Твоя сумка упала, когда машина врезалась в дерево, помнишь?
Нет, она не помнила до этой самой минуты.
— Ну конечно! — воскликнула Лилли. — Должно быть, мешочек выскользнул из нее. Он лежал сверху, потому что я положила его в сумку перед самым уходом.
— Ну, значит, это единственное логичное объяснение. Когда ты поднимала сумку, ты проверила, на месте ли твои лекарства?
— Нет, мне тогда и в голову не пришло проверить, не выпало ли что-нибудь. Я думала только о том, что с нами будет.
— При обычных обстоятельствах — когда ты в следующий раз должна была принимать лекарство?
— На ночь. Но если бы случился приступ, один из моих ингаляторов понадобился бы мне немедленно.
Тирни обдумал ее слова.
— В таком случае мы просто должны сделать все от нас зависящее, чтобы предотвратить приступ. Что вызывает приступ? Помимо холодного воздуха. Да, кстати, как ты ухитрилась забраться на эту горку, практически таща меня на себе, и избежать приступа?
— У меня хорошие лекарства. Они предотвращают приступы. Если я веду себя разумно и вовремя принимаю лекарства, могу делать все, что захочу. Спускаться на байдарках по порогам, например, — добавила она с улыбкой.
— Но эта прогулка по косогору чуть не добила меня, Лилли. Как же это удалось тебе?
— У меня только одно объяснение: это сверхъестественная сила вселилась в меня. — Увидев, что Тирни не среагировал на ее шутку, Лилли пояснила: — Когда ты лежал на дороге, а я металась вокруг тебя, бегала за одеялом, не знала, куда еще кидаться и что предпринять, мне показалось странным, почему я не чувствую прилива адреналина. Я слыхала, что так всегда и со всеми бывает в кризисных ситуациях.
— Может, у тебя был прилив адреналина, но ты просто не заметила.
— Очевидно, да. Ну, как бы там ни было, приступ может быть вызван перенапряжением и еще раздражителями типа пыли, плесени, загрязненного воздуха… Здесь ничего подобного нет, особенно в зимнее время. Зато есть стресс, — добавила Лилли. — Он может вызвать приступ. Когда Эми умерла, у меня часто бывали приступы. От плача. Постепенно они сошли на нет, но я должна избегать нервных и стрессовых состояний. — Она улыбнулась в надежде, что эта улыбка покажется ему безмятежной. — Все обойдется, я уверена. Ничего страшного не будет, если я пропущу несколько доз.
Тирни задумчиво посмотрел на нее, потом перевел взгляд на дверь.
— Я пойду к машине и заберу лекарства.
— Нет! — Лилли схватила его за рукав и вцепилась мертвой хваткой.
Не иметь под рукой лекарства, когда начнется приступ, было плохо само по себе, но остаться при этом в полном одиночестве было куда хуже.
Вскоре после смерти Эми у нее случился приступ ночью. Ее разбудил звук собственного свистящего дыхания, она начала откашливать мокроту. К тому моменту, как она вдохнула спасительное лекарство, ее дыхательные пути были почти полностью блокированы.
Этот эпизод так запомнился Лилли, потому что она была одна. В ту ночь Датч не вернулся домой. Он даже не позвонил, не предупредил, что задержится. Давно исчерпав запас неубедительных оправданий, он с некоторых пор понял, что проще вовсе не звонить, чем бормотать в трубку какие-нибудь лживые объяснения.
В конце концов Лилли перестала его ждать и пошла спать одна. Тогда она подумала, что, если бы не успела вовремя схватиться за ингалятор, для Датча это был бы превосходный урок. Так ему и надо! Пусть придет домой и увидит, что она задохнулась, пока он где-то развлекался с Другими женщинами.
Спохватившись, что она все еще держит Тирни за рукав, Лилли убрала руку.
— Ты не сможешь добраться до машины и вернуться обратно, ты просто рухнешь по дороге. Ты заблудишься, потеряешь сознание, замерзнешь, а я так и останусь без лекарств. Нам обоим будет только хуже.
Он тяжело вздохнул:
— Боюсь, что ты права. Я пойду, только если не будет другого выхода.
— Если до этого дойдет, прошу, не уходи, не предупредив меня. — Лилли устыдилась захлестнувших ее чувств но ей было необходимо объяснить все это ему хотя бы для того, чтобы он не считал ее неженкой или паникершей. — Я живу с астмой всю жизнь, но одна мысль о тяжелом приступе до сих пор приводит меня в ужас. Я не боюсь одиночества, пока со мной мой ингалятор на экстренный случай. Но его здесь нет. Мне не хотелось бы проснуться, задыхаясь, и обнаружить, что я здесь одна, Тирни. Обещай мне!
48 
