Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
73 
Алиса с удовольствием пересчитала самодельные меню:
– Ровно полдюжины… Скажи – я хорошая хозяйка?
– Да, ты неплохая хозяйка. Но, очевидно, я плохой хозяин, если в доме об этом давно забыли… Почему-то, – вдруг вспомнил Мышецкий, – твоим кузенам, дорогая, достались покои лучше и светлее моих!
– Но их же – двое, – рассудила жена с улыбкой.
Совсем неожиданно Сергей Яковлевич подумал о ста рублях, которые навсегда оставлены в шатре султана Самсырбая, и ему стало жалко денег. Действительно, он живет проклятой жизнью: недосыпает, мучается, кружится в колесе интриг и обманов. Он небогат – живет только службою…
– А на что рассчитывают твои кузены? – спросил Сергей Яковлевич раздраженно.
Решительно поднялся в комнаты близнецов фон Гувениусов, остановился на пороге:
– Ну-с, молодые люди! Вы еще долго собираетесь сидеть на моей шее? Не пора ли служить?
– Мы готовы, – ответили близнецы хором. – Но нас никто не приглашает.
– Глупости! – возмутился Мышецкий. – К себе в правление я вас и не буду приглашать. Вас там проглотят и не выплюнут. Но в губернии множество частных контор и предприятий, изберите себе службу по вкусу…
Повернувшись к дверям, он на минутку еще задержался:
– Правда, у меня есть одно место – в комитете при казенной палате. Борьба с саранчой – как раз по вашей простоте!
– Саранча? – переглянулись близнецы. – Но мы… дворяне! Это унизительно…
Сергей Яковлевич хлопнул дверью и прошел к себе. Прилег на диван. Долго курил, в раздумье глядя перед собой. Потом отбросил погасшую папиросу, перевернулся на бок и крепко заснул. Это было как раз то, что и требовалось ему сейчас: Мышецкий пробудился вечером, освеженный и вновь преисполненный жаждой деятельности.
Посмотрел на часы – время позднее. Придвинул к себе конторские счеты и долго щелкал костяшками, проверяя расход по содержанию мостовых. Выходило более пяти тысяч рублей – сумма, уже неподвластная решению губернской администрации. Но возиться с министерством финансов тоже нежелательно. Тогда он убавил стоимость подвоза щебенки и подвел итог под 4976 рублями – всё стало на свое место.
Мышецкий поставил свою подпись и, приседая, проделал несколько разминающих упражнений. В тишине вечернего дома он слышал, как похрустывают его колени.
И снова посмотрел на часы.
«Может, позвонить Чиколини?..» – подумал он.
Оказывается, полицмейстер как раз собирался отправиться в банк, в котором уже три ночи подряд сидела засада.
Сегодня Чиколини рассчитывал взять «эксов» на месте преступления с поличным.
– Бруно Иванович, – распорядился Мышецкий, – подъезжайте ко мне и отправимся в банк вместе. Мне все равно уже не заснуть этой ночью…
Он оделся попроще, запахнулся в плащ, вышел из дому. Из ночной темноты, пронизанной слабым сиянием редких фонарей, неслышно подкатила коляска на резиновых шинах. Чиколини подхватил губернатора и потом долго совал ему в руки что-то холодное и тяжелое.
– Возьмите, – говорил он, – специально для вас захватил. Может, пригодится.
– Нет, нет, нет, – отпихивался Мышецкий. – Даже не предлагайте, Бруно Иванович. Я оружия не люблю…
Два квартала перед банком прошли задворками Ломтева переулка, таясь вдоль заборов. Где-то далеко на окраинах бесновались собаки, отпугивая обираловцев. В потемках Чиколини приподнял в изгороди какую-то доску, почти силком просунул вице-губернатора головою вперед:
– Лезьте, ваше сиятельство, не бойтесь…
Очень тихо скрипнули черные двери банка. Сергей Яковлевич прямо лицом попал в мокрый ворс шинели городового.
Городовой пальцами ощупал его, спросил:
– Это кто ж будет?
– Иди ты… – выругался Мышецкий, отстраняясь.
– Обувку, – велели ему, – сымайте обувку…
Мышецкий разулся. Кто-то нащупал его руку и повлек за собой. Вице-губернатор оказался в большой комнате, в которой только чутьем угадывалось присутствие множества людей.
– Тихо, – шепнул ему Чиколини. – Идите сюда, я дам вам послушать.
Полицмейстер подвел его к стене, шероховатой на ощупь, и Сергей Яковлевич явственно расслышал, как внизу – под полом банка – идет напряженная работа: скреблась лопата, жужукали сверла, приглушенно разговаривали люди.
И ему вдруг стало не по себе. Чиколини снова потащил его за собою, приговаривая:
– Вот сюда… сюда, ваше сиятельство. За сейфом и встанете. Он железный – от пуль побережетесь!
– А вы думаете… это опасно?
73 
