104 
– Черт побери, когда она нужна, ее нет! – в сердцах рявкнул Зыбин.
А в кабинете его ждал регистратор с папкой на коленях. Он поднялся и поклонился Зыбину, который прошел за свой стол, опустился в кресло и, взявшись руками за края столешницы, упрекнул его:
– Долгонько вы!
– Так ведь все архивы переворошить – тут одним часом не обойдешься, – вкрадчиво промурлыкал чиновник.
– Что там? – указал подбородком на папку Зыбин.
– Докэменты, – сделав ударение на втором слоге, сказал тот, раскрывая папку. – В конце семнадцатого столетия дом сей построил греческий негоциант, улица тогда называлась Сливянка, по наименованию настойки, которую…
– На кой черт ты мне про давнишние времена повествуешь? Перескочи-ка, голубчик, в наше столетие.
– Извольте-с. В неизменном своем виде дом переходил из рук в руки, последний владелец тридцать один год тому назад погиб при странных обстоятельствах.
– Изложи, что за обстоятельства?
– Могу лишь слухи донести, которые я слышал от прежних служащих…
– Да доноси уж, – раздраженно махнул рукой Зыбин.
– Некий Иклищев, Федор Исаевич, был найден в спальне застреленным, пистолет лежал под рукой покойного, стало быть, самоубийство, однако… Его дочь, Татьяна Федоровна, в припадке отчаяния кричала, будто отца ее застрелили, но доказательств на сей счет не обнаружилось. У Иклищева был повод для рокового выстрела, так как он разорился вчистую-с. И будто бы способствовали его разорению Уланский Дмитрий Петрович совокупно с графом Ростовцевым…
– Как?! – перебил Зыбин. – Кто?! Повтори-ка!
– Уланский и граф Ростовцев, ныне оба проживающие в городе. В скором времени в том доме был найден труп родного брата Уланского. Он был застрелен из подобного же пистолета, лежал в той же спальне и той же позе. Повсюду виднелись следы борьбы, а зачем он пошел в пустой дом – об том никто не знал. На тот час Татьяна Федоровна распустила слуг и сама уехала в неизвестном направлении, с тех пор в доме никто не живет. Но, поскольку налоги некто неведомый платит исправно, дом не отошел казне, ибо предполагается, что наследница жива-с.
– Вона как! – удовлетворенно крякнул Зыбин. – Благодарю вас, можете быть свободны.
Регистратор положил папку на стол, дошел было до двери и вынужденно отступил, пропуская сыщика.
– Уланский отдал богу душу, – сообщил сыщик.
– На все воля божья, – пробубнил Зыбин бесстрастно, послюнявил пальцы и перевернул лист бумаги из папки. – А коль она не божья, так на то наше ведомство имеется.
Не заметить, как встревожилась Феона, выслушав занимательный рассказ о живых покойниках, было бы невозможно. По тому же взгляду, обращенному ею внутрь самой себя, по той же складке меж бровями, сильно углубившейся, стало ясно: великая знахарка не владеет техникой притворства, но о снадобье сем она осведомлена очень даже хорошо. А что, если это она – собственноручно – готовила его для преступников, потому так и встревожилась? Наверняка Медьери посетили те же крамольные мысли, что и Марго: он не отрывал он Феоны глаз, правда, по выражению его лица прочесть что-либо было просто невозможно. Но так показалось графине, получившей повод, чтобы наконец прервать паузу:
– Вы знаете средство, превращающее людей в мнимых мертвецов?
– С чего ты решила? – очень уж резко бросила Феона, дополнительно продав себя. – Ага, вы приехали за ним, не так ли?
– Не так, – сказал Медьери. – Мы лишь хотим узнать способы, благодаря которым людей достают оттуда, откуда достать их невозможно.
– Вот как! – недоверчиво усмехнулась Феона. – Ты ведь не веришь в то, что хочешь узнать!
– Готов поверить, ибо уже есть пострадавшие, те, кто возжелал проникнуть в сию тайну.
– Понимаю, вы боитесь, – подхватила Марго, догадавшись, что испугало Феону. – Боитесь, что подумают на вас, а напрасно. Тот, кто совершает сии преступления, живет в городе, он не щадит никого, но у него есть своя тайная цель, он очень опасен. Поверьте, мы не хотим зла ни вам, ни кому-то другому… мы хотим знать, кто этот человек и что за средство оказалось у него в руках. Что скажете?
– Я… слышала… – растягивая слова, начала Феона. – Да, есть такой состав. Он способен… Как думаете, где покоится душа?
– Вот здесь, – Марго положила руку на сердце.
– Нет, – твердо сказала Феона и протянула руку с указательным пальцем через весь стол, но не коснулась им лба Марго. – Она живет здесь! Мысль быстрее всего на свете, а быстрее мысли – лишь душа. Мысль не успеет родиться, а душа уже толкает ваше сердце: эй, очнись, погляди! Так мы предчувствуем события, распознаем дурных людей, мучаемся, радуемся… А уберите душу, оставьте тело пустым – и что будет?
104 
