очень нудно 
44 
— Помолчите, — сурово приказал ей инспектор. — Я не собираюсь переругиваться с вами весь день.
— Надо сказать, сеньорита Кавадос, что вы своими противоречивыми показаниями навлекли на себя немало ненужных подозрений, — сурово обратился Боррес к Лауре. — Хотел бы я знать, почему вы скрыли от меня, что виделись с отцом в день его смерти и говорили с ним о его завещании. А также то, что более двух часов просидели на поляне с Питером Стентоном…
Питер скорее почувствовал, чем увидел, что Лусия Мендес смотрит на него с презрением.
— Я думала, что вы начнете меня подозревать, — пробормотала Лаура. — И я никого не хотела впутывать…
— Ну раз теперь мы все знаем, то, может быть, вы расскажете нам все, что произошло на самом деле? — учтиво спросил ее Боррес.
— Лаура, вы имеете право молчать, — вмешался Ристей. — Не говорите ничего, что могло бы повредить вам. Требуйте присутствия адвоката.
— Я сумею себя защитить, — твердо сказала Лаура. — Мне нечего скрывать. В тот день отец попросил меня зайти к нему в кабинет. Было около десяти утра, я помню, как били его настенные часы. Он хотел поговорить со мной насчет завещания. Сказал, что собирается включить меня в число своих официальных наследников…
Голос Лауры дрогнул. Питер с силой сжал ее руку.
— Отец упомянул о том, что хотел бы видеть меня хозяйкой Алаведры. Я был так счастлив на этом участке земли с твоей матерью, сказал он. Мои жена и сын, — тут Лаура кинула вызывающий взгляд в сторону Лусии и Иларио, — не слишком жалуют поместье, хотя с удовольствием живут здесь. Они не сумеют как следует позаботиться об Алаведре.
— Какое наглое вранье! — презрительно расхохоталась донья Лусия.
Питер не узнавал ее. Когда он только познакомился с матерью Иларио, она показалась ему очень выдержанной, невозмутимой женщиной. Сейчас донья Лусия предстала перед ним совсем другим человеком…
— Я попыталась убедить отца в том, что несправедливо лишать его законного сына такого прекрасного дома. — Лаура не обратила ни малейшего внимания на вздорную женщину. — Но он не хотел ничего слушать. Ты такой же мой ребенок, как и Иларио, сказал он мне…
Питер покосился на Иларио. Лицо испанца попеременно то краснело, то бледнело. Зная его чувства к Лауре, можно было догадаться, как оскорбили его подобные слова отца.
— Мы побеседовали с ним немного, а потом я решила прогуляться.
— У вас была назначена встреча с Питером Стентоном? — спросил инспектор.
— Нет, — покачала головой Лаура. — Это чистая случайность.
— И вы никого не видели и ничего не слышали, когда выходили из кабинета Диего Мендеса?
— Нет, — твердо ответила она. — Все было тихо. И в кабинете отца тоже.
— Потому что Диего был уже мертв! — выкрикнула Лусия. — Разве он мог шуметь?
— Да, вам об этом известно лучше, чем кому бы то ни было. — Инспектор быстро повернулся к ней. — Может быть, вы поделитесь с нами, донья Лусия? Что вы сделали в кабинете вашего мужа после того, как Лаура ушла?
Лаура вскрикнула, Иларио вскочил с места, Ристей отшатнулся от Лусии. Одна вдова Диего Мендеса сохраняла хладнокровие, и это было страшнее всего.
— Вы сошли с ума, инспектор, — проговорил Иларио помертвевшими губами.
— Если кто здесь и сошел с ума, — покачал головой Боррес, — то только не я.
Все взгляды устремились на донью Лусию. Она не замечала никого вокруг, покачивалась на стуле и улыбалась себе под нос.
— Сеньора Мендес, — тихо позвал ее инспектор, — вы слышите меня?
— Конечно, да, — сказала она неестественно громко. — Я же не глухая.
— О чем мы говорим?
— О моем муже Диего, о чем же еще? — воскликнула она с добродушным упреком.
Ее глаза ярко блестели, и было видно, что в ней не осталось и капли той агрессии, что переполняла ее минуту назад.
— Ведь вы же знаете, как умер дон Диего? — вкрадчиво продолжал инспектор.
— Умер? Разве он умер? — В блестящих глазах доньи Лусии отразился ужас. — Что вы такое говорите?
— Мама! — закричал Иларио и бросился перед ней на колени. — Опомнись, что с тобой?
— А, сыночек. — Донья Лусия протянула руку и погладила Иларио по щеке. — Иди поиграй, папа привез тебе новую деревянную лошадку… Она такая красивая…
И Лусия мечтательно улыбнулась.
— Не надо, Иларио, — сказал Ристей. — Она ничего не понимает.
44 
