129 
Матушка приподняла великолепно очерченную бровь:
– Ты забыл упомянуть, как долго ей удавалось сдерживать этого чванливого извращенца.
– И все же она извиняется? – Интонация отца превратила утверждение в вопрос, и знаменитые глаза Блестящей Девочки с золотыми крапинками впились в непутевую дочь.
– За что, Мег? – подхватила она. – За что именно ты просишь прощения?
Их вопрос лишил Мег дара речи. Родители вообще слушали?
Модель и киноидол терпеливо ждали ответа. Прядь белокурых волос обласкала щеку матери. Отец потер бедро, будто проверяя, на месте ли револьвер с перламутровой рукояткой, который он носил в своих ковбойских фильмах. Мег собралась возразить. Даже открыла рот. Но все впустую. На ум не приходило ничего путного.
Флер резко тряхнула головой:
– Похоже, эти техасцы на славу промыли тебе мозги.
Родители правы. Единственный человек, перед которым ей следует извиниться – она сама. За то, что оказалась недостаточно мудрой, чтобы сберечь в целости свое сердце.
– Ты не можешь здесь оставаться, – постановил отец. – Это место тебе не подходит.
В некотором отношении это было прекрасное место, но Мег согласно кивнула:
– Мои пожитки уже в машине. Жаль сбегать от вас, когда вы проделали такой долгий путь. Но вы правы. Я должна уехать, и немедленно.
Мать перешла на сугубо деловой тон:
– Мы хотим, чтобы ты вернулась домой. Тебе нужно время, чтобы оправиться.
Отец приобнял ее за плечи:
– Мы скучали по тебе, детка.
Именно об этом она мечтала с тех самых пор, как ее пинком отправили в жизнь. Немного безопасности, местечко, где можно отсидеться и разобраться с проблемами. Дочернее сердце переполнилось любовь к родителям.
– Вы самые лучшие. Вы оба. Но я должна справиться самостоятельно.
Предки попытались спорить, но Мег устояла и после эмоционального прощания спустилась по черной лестнице к своей машине. Прежде чем уехать навсегда, ей необходимо сделать одну вещь.
* * *
Стоянка при «Раустэбауте» была переполнена, автомобили выстроились вдоль шоссе. Мег припарковалась позади «Хонды-Цивик». Идя по дороге, она не заморачивалась поиском знакомого пикапа или мерседеса. Она была уверена, что Теда здесь нет, и так же твердо знала, что все остальные собрались внутри и обсасывают послеполуденную катастрофу.
Мег глубоко вдохнула и толчком распахнула дверь. Ее окутал запах жарящейся пищи, пива и барбекю. Обширное помещение было забито. Люди стояли вдоль стен, между столами и в коридорчике, ведущем к уборным. Тори, Декс и Трэвелеры в полном составе сидели в центре зала. Зоуи и Бёди устроились поблизости. Мег не увидела ни Далли, ни Франческу, хотя Скит и некоторые из старших кедди притулились к стенке рядом с игровыми автоматами и потягивали пивко.
Потребовалось время, чтобы ее заметили, а затем началось. Маленькие очаги тишины разрастались с каждой секундой. Распространились по бару, затем захватили остальную площадь, пока не остался только звон посуды и голос Кэрри Андервуд, доносящийся из музыкального автомата.
Было бы гораздо проще незаметно смыться, но прошедшие месяцы доказали, что она не неудачница, каковой привыкла себя считать. Она умная и способна упорно и тяжело трудиться. К тому же у нее имеется план относительно будущего, хотя и довольно шаткий. И пусть голова кружилась, а от запахов подташнивало, Мег вынудила себя подойти к Питу Ларамену (он всегда давал ей пять долларов за охлажденные «Милки Вэй», которые она припасала специально для него).
– Могу я одолжить ваш стул?
Он поднялся и даже подал руку, жестом, по ее мнению обусловленным скорее любопытством, чем любезностью. Кто-то вырубил музыкальный автомат, и Кэрри прервала свою балладу. Взгромоздиться на сиденье, возможно, было не лучшей идеей, так как у нее подгибались коленки, но, раз уж она решилась, нужно все сделать правильно, чтобы все ее видели и слышали.
Мег заговорила в гнетущей тишине:
– Знаю, сию минуту все вы меня ненавидите, и с этим ничего не поделаешь.
– Можешь убраться отсюда к черту! – выкрикнул какой-то крысеныш из бара.
Тори хлопнула по ноге:
– Заткнись, Лерой. Дай ей сказать.
Брюнетка, в которой Мег опознала мать Хантера Грея, тут же встряла:
– Мег уже достаточно наговорила, и теперь мы все остались на бобах.
Женщина, сидевшая рядом с ораторшей, привстала:
129 
