Но... читается легко и любовь-морковь
200 
А два-три голоса – из тех штатских? – подзудили тотчас:
– Товарищи! Он врёт! Вас расстреляют! Вам отступленья нет!
А Кутепов – своё, оглядывая налево и направо:
– Приказываю вам построиться! Я – полковник лейб-гвардии Преображенского полка Кутепов, только что приехал с фронта. Если я вас приведу – то никто из вас расстрелян не будет! Я этого не допущу! Унтер-офицеры! Стройте своих солдат!
И приказал нижним – спустить его на землю.
Зашевелилась вся Баскова улица, зашевелилась толпа, разбираясь, – но мудрено было в такой тесноте разобраться, это Кутепов и сам понимал, должен был сразу скомандовать, не сообразил. Но теперь подходили унтеры, со всею выправкой и чётко руку к козырьку:
– Ваше высокоблагородие! Очень перепутались. У некоторых рот нет унтер-офицеров. Разрешите строиться по названию казарм.
А тот самый первый волынский унтер доложил, что их две роты помещаются не в этих казармах, а напротив, – и просил дозволения свои роты увести туда во двор. Кутепов разрешил.
А тут же рядом в десяти шагах, на углу Басковой и Артиллерийского, была шапочная мастерская – теперь оттуда выскочил десяток штатских и – намётанный взгляд Кутепова сразу отличил – писарей Главного штаба. У одного из писарей заметил револьвер на поясе, пришло писарское время воевать!
Можно было их задержать, вполне бы ему солдаты это сделали, – но Кутепов не хотел вносить замешательство в главное движение.
Первый унтер кричал: волынцы таких-то рот – за мной! – и вёл их в противоположный двор. Другие унтеры в разных местах командовали строиться по своим казармам, а были и возгласы:
– Вас расстреляют! Бей его!
Надо было всё-таки тех хватать…
И часть солдат не стала разбираться, а побежала в ещё незакрытую сторону Басковой – к Преображенскому собору. Другая, большая часть успешно расходилась по казармам.
Около себя Кутепов удержал человек двадцать литовцев, из тех, что его поднимали, и с ними пошёл по рассвобождённой Басковой в сторону Бассейной, где выход запирала его Преображенская рота.
Он велел поручику одним взводом с пулемётом закрыть теперь и Басков переулок, чтоб оттуда не подвывали больше, и охранять от внешнего проникновения ворота, куда уже ушли две порядочных роты разумного унтера. И послал передать тому унтеру свою благодарность и временное назначение командовать обеими ротами.
Если не перетянул Кутепов тысячные весы, то, кажется, начал удерживать…
Тут пришлось вернуться быстро на Литейный: от Орудийного завода стали обстреливать выдвинутых вперёд кексгольмцев.
Кутепов приказал кексгольмской роте открыть ответный огонь, обстреливать Орудийный завод и начать движенье вперёд, выйти к Кирочной улице и одною полуротой распространиться по ней, если там будет толпа – рассеять огнём. Другой полуроте идти к Орудийному и (петербургская память, там же казначейство!) проверить, укрепить караул в казначействе. (Не просто были камни за камнями, но жизнь столицы). А одной роте преображенцев параллельно идти по Басковой вперёд к Преображенскому собору и очищать прилегающие переулки.
Не так уже далеко был и Литейный мост, а дым от Окружного суда стлался всё гуще, наполнял верхи улиц, отчего вся картина становилась вполне фронтовой.
Но офицеры напоминали Кутепову, что их роты сегодня не получали горячего, а преображенцы даже и не ужинали вчера (забыл спросить Аргутинского: как же мог он не кормить рот в наряде!).
Дозвониться до градоначальства не удавалось никак. Тут случился Преображенский интендантский штабс-капитан – и Кутепов послал его срочно к Хабалову: потребовать немедленной доставки пищи солдатам. Просить прислать пулемёты боеспособные, а не такие.
И наконец, объяснить же происходящее: кто где, и что делается в остальном городе?
89
Когда известия на нас обрушиваются – в ту минуту мы не можем охватить их. Стоял Протопопов у телефона в утреннем халате, в ночных туфлях, – ну, в одной учебной роте убили одного офицера, – военный эпизод, и его касаться не может. Даже поколебался, не лечь ли опять. Да нет, испорчено утро. И не вселилась сразу тревога, вяло шёл в ванную, набраться сил от горячей воды. Но ещё не наполнилась ванна, а он стоял рядом под шум крана, как – кольнуло его! Не сегодняшнее, вчерашнее. Вчера, в воскресенье, когда он обедал у Васильева, и тот уверял, что революция обезглавлена, арестован 141 революционер, – сам между прочим сказал, что собирается эту ночь дома не ночевать, опасаясь захвата революционерами из мести. Так это неожиданно проявилось, Протопопов изумился: что же, в городе – не мы хозяева? Чего бояться? – «А наши все дома им известны», – сказал Васильев.
200 
