11 
Халида поспешно проглотила возглас изумления, так и рвавшийся из горла. Она королева Кавы, а не какая‑то неопытная девчонка, впервые увидевшая мужскую снасть!
Но, по правде говоря, она действительно не сталкивалась до сих пор ни с чем подобным. Это просто невероятно! Гигантский толстый пенис величаво покоился на ложе курчавых черных завитков!
Женщины, охранявшие ее, с раскрытыми ртами глазели на такое чудо, изнемогая от зависти.
— Неужели что‑то подобного размера способно подняться и ублажить женщину? — шепотом спросила Халида у Зинейды. — Я должна немедленно увидеть все своими глазами!
— Поверьте, ваше величество, орудие Дагона всегда готово к бою. Мои служанки могут засвидетельствовать это. Они проводили с ним все ночи во время путешествия, тренируя этого красивого варвара, обучая доставлять вам наслаждение. Теперь он ваш.
— Береника! — позвала королева, и капитан немедленно выступила вперед.
— Что угодно, ваше величество?
— Ты самая большая из всех нас. Возбуди его, и посмотрим, из какого теста сделан этот принц, прежде чем я возьму его к себе, — скомандовала королева.
Дагон был поражен приказом Халиды. Неужели у нее действительно нет сердца?
Но он тут же понял, что именно в этом и заключались трудности, о которых упоминала Зинейда. Халида прекрасная страстная женщина, но она не наделена чувствами.
— Моя королева! — Глубокий, бархатистый мужской голос, раскатившийся по комнате, заставил женщин встрепенуться. — Позволь мне сказать слово, прекрасная королева Кавы!
— Похоже, ты уже говоришь, — сухо заметила королева, но тут же равнодушно махнула рукой.
— Вот уже три ночи я отдыхал от любовных трудов, о королева! Желание и страсть копились во мне для тебя, тебя одной. Я сын короля. И любовь моя предназначается лишь для властительницы. Для Халиды, королевы Кавы.
Сделав несколько шагов, Дагон встал на колени и, взяв подол ее платья, поцеловал.
— Ты смеешь ослушаться меня, раб? — надменно вопросила она.
— Нет, о королева. Если таково твое желание, я повинуюсь, но это все равно что лить на землю прекрасное вино. Капитан Береника прелестна, и для меня большая честь лежать под ней, но если я действительно пришелся тебе по вкусу, о королева, ты должна оставить меня себе, как и надеялась добрая госпожа Зинейда. Быть твоим рабом — огромная честь даже для королевского сына.
— Он скор на язык, — заметила Халида, отчего‑то заинтригованная словами незнакомца, и с любопытством оглядела стоявшего перед ней мужчину. Странно, что этот раб столь же очарователен, сколь и дерзок. Остальные рабы были либо глупы, либо подобострастны. Некоторые, правда, вели себя откровенно вызывающе. — Прости, Береника, но, может, я отдам его тебе позже, когда он перестанет меня забавлять. Отведите его в мои покои. Потом я посмотрю, стоит ли он моего внимания. — И, подтолкнув Дагона, Халида добавила: — Если же нет, раб, утром тебя отдадут на потеху всем, кто захочет!
— И это будет справедливым наказанием, — серьезно заметил Дагон.
Халида рассмеялась:
— Придется тебе усвоить, что раб не имеет права говорить без разрешения. Не позволяй смелости затмить свои остальные достоинства, — остерегла она и обратилась к Зинейде: — Возможно, утром я поблагодарю тебя.
— Возможно, королева, — согласилась Зинейда с улыбкой и, кланяясь, удалилась из зала. — Не заигрывай с ним, — предупредила она дочь, когда они отошли на достаточное расстояние. — Не позволю, чтобы твоя похоть уничтожила мои планы! Уж слишком ты походишь на своего отца.
— Против его похоти ты никогда не возражала, матушка, — рассмеялась Береника, но тут же, став серьезной, пообещала: — Я знаю, как это важно для Кавы, и не стану вмешиваться.
— Вот и хорошо, — кивнула Зинейда и повернулась к Дагону: — Не слишком ты был почтителен к королеве! Халида отнюдь не простушка, я ведь уже объясняла!
— Мне очень стыдно, — отозвался он, лукаво блеснув синими глазами.
— Не перехитри себя, Дагон из Арамаса, — посоветовала женщина. — Возможно, я — лучший друг, который у тебя когда‑либо был, но не питай иллюзий: если подведешь меня, опозоришь, я превращусь в твоего злейшего врага. Власть разлагает и портит людей, которые слишком долго ею пользуются. Кава нуждается в новой королеве, но мы не можем идти против наших традиций, ибо богиня нас накажет.
11 
