очень нудно 
308 
Таким документам сам канцлер должен был сказать: «да», чтоб их изготовили.
Парвус отплачивал долг, что перескакал когда-то.
И мешок Зиновьев – расплылся, руки протянул к бумагам.
Ленин вскинулся как на врага – тот замер.
Увы, уже понятно было: так просто сунуть руку в пламя революции – обжигалось.
И потерев, и нервно потерев над документами уже чуть обожжённые ладони, Ленин резко взял их назад, сведя за спиною вместе.
Такая сделка не могла бы потом укрыться. Невозможно будет прилично объяснить. И размотается, и размотается до самого Парвуса – и не прикроешься славным революционным прошлым, – а влепят тебя в ту же мразь, и руль революции вырвут из рук.
Да вот что: не потому ли Парвус так и старается, чтоб именно – Ленина замарать с собою вместе? Вот такой индивидуально-семейной поездкой накинуть петлю – а потом и в руки взять? а потом и условия диктовать – как революцию вести?
Но – вовремя разгадал Ленин ловушку!
– Так вы же сами заказывали, господин Ульянов! – Нет коммерсанту оскорбления хуже, чем когда на хороший товар говорят: плохой.
– Заказывал. Но это была ошибка. Обстановка исправляет, – мрачно говорил Ленин, всё так же не садясь, всем напряжением не в речи, а там, внутри, в мысли, и оттуда чревовещательно диктуя: – Надо – большую группу. Человек сорок. Вагон. Изолированный, экстерриториальный вагон.
Поднял глаза, посмотрел на Скларца внимательней, внимательней – и уже сочувственней, и даже веселей. (Сообразил: да этот человек за сутки может доехать до германского правительства! Да это великолепно, что он приехал. Спасибо, Парвус! Ну, немножечко изменим вариант, ну – несколько дней.)
И почувствовав, что Ленин к нему подобрел, – расслабился, улыбнулся Скларц: он и в высоких сферах не привык к такому обращению, он ничем его не заслужил.
– Израиль Лазаревич просил торопиться, – напомнил он. – А то – как бы это «правительство народного доверия» не заключило бы мира!
– Не заключит, не заключит, – развеселились глазные щёлки Ленина.
Усадил его, сел сам через угол стола – и не только словами, но всеми глазами внушал, гипнотизировал, чтобы тот запомнил и точно исполнил:
– Поезжайте и договоритесь прямо. Другие линии очень долго работают. Пусть хорошо поймут, что мы не можем себя скомпрометировать, – и не ставят нас в такое положение. Пусть не ставят нам ограничений – кого там нельзя, годных к военной службе и так далее.
(Как раз сам Ленин и был годен, да перешагнул 44. Но никогда не призывался, как старший сын в семье, – казнь брата дала ему эту льготу.)
– Или – отношение к войне и миру, не надо, и так ясно. И не устанавливали бы проверки паспортов, личного контроля. Как въехали – так и выехали, как неразбитое яйцо, понимаете? И чтобы – ни слова в печати.
Всё – внезапно. Вагон пропустить – как снаряд. Не дать публике времени узнать, обсуждать.
– Да! – вспомнил Скларц, порадовать ещё приятным. – Стоимость проезда германское правительство берёт на свой счёт.
– Ещё чего! – темно вспыхнули, и по-разному, два глаза Ленина. – Странно бы выглядел такой проезд. Какие ж там глупые у вас. За проезд обязательно платим мы! – Смягчился: – Но – по тарифу третьего класса.
И ещё отдельно:
– Идёте ко мне – и не можете одеться скромно. Вас могли заметить товарищи. Из-за этого завтра ещё перебудьте здесь, сидите в отеле, а ко мне пусть придёт Дора. Разумеется, без документов, а что-нибудь мямлить, а я ей буду отказывать. И только после этого завтра уедете. А как только будет согласие правительства – чтобы нам дали знать немедленно!
Когда Скларц всё понял и документы собрал, пожал руку очень почтительно, благодарственно, и ушёл, -
– Как ещё можно им ставить условия? – удивился размяклый Зиновьев, колыша вялыми плечами.
Ленин остро щурился:
– Никуда не денутся. Заинтересованы больше нас.
– Про Скларца – скроем.
– Нет, Платтену скажем. Хуже, если узнает сам. Платтена, Мюнценберга – нам терять нельзя.
А ещё, для страховки, – немедленно письмо Ганецкому (может, кому и покажет):
«Пользоваться услугами людей, имеющих касательство к издателю «Колокола», я конечно не могу…»
И даже:
«… Ваш план поездки через Англию…»
Чем больше прыжков и ложных ходов, тем безопасней нора.
Вот – предложенный Ромбергом вагон . Вагон. Надо проговорить его словами, надо помочь этому вагону, как цыплёнку, вылупиться в общественное сознание. Говорить, писать, бросать фразы:
308 
