116 
В телерепортажах только и слышишь о деле адвоката Сакамото и происшествии в Мацумото: «Оказывается, дело было вот как». Смотришь на все это и задаешься вопросом: «Куда смотрела до сих пор полиция? » Это сносит крышу похлеще, чем дела «синрикёвцев».
Стоявший рядом мужчина харкал кровью.
Родилась и выросла в Токио. Когда училась во втором классе средней школы, родители купили в префектуре Сайтама квартиру в кондоминиуме, и все переехали туда. Поблизости от них жила бабушка — поэтому и решили переезжать. Семья состояла из четырех человек — родители, младшая сестра и она.
Окончив университет, поступила на работу в небольшую торговую фирму, которая, к несчастью, на третий год из-за плохого ведения дел обанкротилась. Однажды, не зная об этом, она пришла утром на работу, и ей заявили, что фирмы больше не существует. Как гром среди ясного неба.
После этого три месяца проболталась дома без работы, но поскольку уже давно проявляла интерес к проблемам защиты окружающей среды, нашла работу по объявлению в фирме, которая занималась переработкой мусора и отходов. Должность — секретарь президента фирмы — звучала привлекательно, но в действительности г-жа Синко и не представляла, что придется так много работать.
Однако, не проработав и года в новой фирме, она оказалась среди пострадавших от зарина в метро и испытала такой моральный и физический шок, после которого работать больше не смогла. Полгода лечилась дома и боролась с различными рецидивами отравления. Теперь почти выздоровела и работает неполную неделю в одном из правительственных учреждений, одновременно помогая общественным организациям на добровольных началах. Г-жа Синко не относится к тем, для кого важна какая ни есть работа. Она счастлива, когда перед ней стоит ясная цель, в достижение которой она ощущает личную вовлеченность.
Она производит впечатление аккуратной девушки, с сильным чувством ответственности; похоже, способна стойко и без жалоб переносить страдания. Лишь недавно она выразила готовность рассказать другим, какие тяжелые испытания ей пришлось пережить.
Хотя, вероятно, точно передать всё невозможно.
В тот день я от станции «N» линии Тобу-Исэдзаки доехала до Кита-Сэндзю, где пересела на линию Хибия. В поезде была убийственная давка. Я даже подумала, что когда-нибудь в ней кто-то умрет. Бывали случаи, когда людям там ломали ребра, я слышала. Иногда думала, что обязательно когда-нибудь перееду, чтобы не пользоваться этой линией. Хоть задумывалась об этом и часто, пока приходилось терпеть. Будь моя воля, я бы тут не жила.
Иногда наталкивалась на эротоманов. В последнее время женщины стали смелее и больше не молчат. Иногда в вагоне можно услышать женский голос: «Прекратите, пожалуйста!» — Попав в такую ситуацию, я тоже говорила: «Прекратите, пожалуйста», — или молча стряхивала его руку, стараясь при этом больнее ущипнуть.
Однако действительно — когда большая давка, у них нет возможности тебя потрогать. Им приходится оберегать самих себя.
Такая давка, что эротоманы не могут дотронуться до женщины?
Да, это так. Пока едешь на работу — смертельно устаешь. Особенно тяжело те 15 минут, которые поезд идет от Кита-Сэндзю до Акихабары. На станции Акихабара многие выходят, и тогда можно вздохнуть.
События, которые случились сразу после того дня, я не могу точно вспомнить — голова у меня была будто в тумане. В тот день я села в поезд, который следовал вслед за тем, в котором распылили зарин. Когда тот поезд подошел к станции Кодэмматё, один из пассажиров ногой выбросил на платформу пакет с зарином, который, наверное, упал как раз на то место, где затем остановился мой вагон. Вероятно, при открытии дверей я вдохнула газ, и самочувствие у меня стало постепенно ухудшаться.
На этой платформе затем произошли события, о которых я позже прочитала в газете. На мужчину, который выкинул ногой пакет на платформу, набросились окружающие пассажиры, обвинив его в том, что это он подложил пакет в вагон, и произошла небольшая потасовка.
Я все же видела, что там произошло. Один человек побежал, а двое других бросились его догонять. Но вспомнила я это лишь примерно через три месяца. До этого ничего не могла вспомнить — даже когда полиция опрашивала меня в первый раз. Но во второй раз я вспомнила: кажется, все так и было. В тот день у меня отсутствовало чувство времени, и события остались в памяти только фрагментарно. Но сейчас почти все восстановилось.
116 
