62 
Несмотря на прошлогоднюю болезнь, ее мастерство росло день ото дня. Каждое выступление Анны становилось сенсацией, его обсуждали по нескольку дней, и ее слава гремела на всю Россию. Собственно говоря, она не знала себе равных и по праву считалась самой великой танцовщицей своего времени. Николай несказанно гордился ею, и его любовь к Анне крепла с каждым днем. Он старался не пропускать ни единого ее спектакля и в ноябре повстречал в театре ее отца и одного из братьев. У Анны теперь осталось всего два брата, но второй был недавно ранен и находился в госпитале в Москве.
Ни отцу, ни брату было невдомек, кем на самом деле является для Анны Николай, однако трое мужчин явно прониклись друг к другу расположением с первой же встречи. Николай на прощание от души пожелал им удачи и поздравил полковника с такой чудесной талантливой дочкой. Пожилой полковник был немало польщен и смотрел на Анну с гордой улыбкой. Нетрудно было прочесть в этом взгляде нежную отцовскую любовь и радость от того, что некогда принятое решение отдать ее в балетную школу оказалось совершенно правильным. При этом полковник явно рассчитывал, что Анна останется в заведении мадам Марковой навсегда, и не подозревал о ее намерении рано или поздно покинуть школу.
Время шло своим чередом, уже близилось Рождество, и Анна с нетерпением ждала этих праздников и возможности снова оказаться вдвоем с Николаем в заветном гостевом домике, иногда казавшимся ей своим. Как бы все упростилось, если бы им можно было и вправду поселиться здесь вдвоем! Но увы, им удавалось побыть вместе только вот так, временами, урывками, тайком, то несколько дней, то неделю.
Их обоих пригласили во дворец на встречу Рождества. Императорская семья давно отказалась от тех пышных балов, что принято было давать до войны, но все же на торжественном приеме собралось около сотни гостей.
Анна выглядела ослепительно в чудесном туалете, полученном в подарок от ее величества. Алый бархат с оторочкой из белоснежных горностаев придавал балерине не менее царственный вид, чем у самой императрицы. Все гости восхищались ее красотой, элегантностью, изяществом и достоинством, и Николай светился от счастья, словно сказочный принц, стоя рядом со своей любовью и не выпуская ее руки.
– Кажется, я пользовалась сегодня успехом?
Анна рассеянно улыбалась, пока легкие санки несли их от дворца к гостевому домику. Назавтра императрица снова пригласила их ко второму завтраку. Это была та жизнь, которую Анна любила больше всего: она не стеснялась быть вместе с Николаем и без труда могла представить себя его женой, танцуя на балу. Их связь продолжалась уже почти два года.
Единственное, что омрачило атмосферу сегодняшнего праздника, были постоянные слухи о революции. Даже во время танцев в зале там и сям собирались небольшие группки гостей, обсуждавших тревожные новости. Как ни абсурдно это выглядело, но в городах глухое недовольство населения все чаще порождало настоящие взрывы, а император до сих пор отказывался их подавлять. Он твердил, что у народа есть полное право на собственную точку зрения и для них даже полезно иногда выпустить пар. Однако в последнее время волнения в Москве все нарастали, да и в армии стало слишком неспокойно. Отец и брат Анны упоминали об этом во время их последней встречи.
По дороге домой Анна с Николаем также обсуждали эту тему, и он с неохотой признал, что его все сильнее тревожит положение дел в государстве.
– Похоже, проблема намного сложнее, чем мы полагали до сих пор, – говорил доктор с озабоченной миной. – И его величество ведет себя наивно, не делая попыток ее разрешить.
А может, царю просто было не до того? Ведь война давно поглощала всю его волю и силы. По сравнению с разгромом войск в Польше и Галиции и колоссальными людскими потерями бунты в Москве могли показаться мелкими, недостойными внимания неприятностями…
– И все же, по-моему, революция – это уж слишком, – неуверенно возражала Анна. – У меня просто в голове не укладывается, что такое может случиться в России. И во что это выльется?
– Кто знает? Возможно, не случится ничего особенного. Или вообще до революции так и не дойдет. Недовольные одиночки, готовые поднять шум, у нас никогда не переводились. Они могут спалить десяток усадеб, разграбить господские дома и конюшни, потешиться своей безнаказанностью и снова вернуться туда, откуда пришли. Вряд ли это будет иметь серьезные последствия. Россия слишком могучая и большая империя, чтобы сдвинуть ее с места целиком. Хотя наша жизнь на какое-то время может довольно сильно осложниться, а для императора и его близких стать попросту опасной. Но к счастью, их есть кому защитить.
62 
