64 
– Об этом можешь не тревожиться, – с улыбкой заверил Николай и чмокнул ее в плечо. Ее тело всегда вызывало в нем благоговейный восторг. – Я никогда не разлюблю тебя, Анна. Не бойся уехать со мной, – добавил он шепотом, и Анна слабо кивнула в полудреме.
– Я поеду, – прошептала она.
– Только не тяни с этим, любовь моя, – напомнил доктор. Его не на шутку пугало то, что творилось вокруг. Он хотел бы покинуть Россию до того, как случится нечто непоправимое. А такое стало вполне возможным, хотя все еще казалось невероятным.
Об угрозе революции заговаривали даже самые высшие сановники, несмотря на упрямое нежелание императора это признать. Но очень многие люди из окружения Преображенского тревожились не меньше его. Ему не хотелось пугать Анну раньше времени, однако нужно было увезти ее подальше отсюда. Увезти прежде, чем разразится буря и будет слишком поздно. В то же время Николай не решался высказать ей все свои страхи. Ведь она так далека от повседневной жизни, так погружена в балет, что может счесть его предупреждения смешными. Ее совершенно не интересовал мир за стенами балетной школы, а он, к сожалению, с каждым днем становился все более угрожающим.
Как и собирались, они отправились на второй завтрак во дворец, и Анна показала Алексею новый чудесный фокус, который привезла из Парижа одна из балерин. Мальчик был в полном восторге. День прошел мирно и счастливо. Все наслаждались небольшой передышкой, дарованной им среди суровой и тревожной жизни. На этот раз Анна растянула свои каникулы на две с лишним недели и вернулась в Санкт-Петербург перед самым началом репетиций. В Царском Селе она не забывала поддерживать форму, однако так уж повелось, что перед выходом на сцену ей предстояло особенно много трудиться и стоять у балетного станка больше обычного.
– Мне пора назад, иначе я не успею как следует подготовиться к репетициям, – поясняла она, укладывая вещи. Ей ужасно не хотелось расставаться, и она откладывала свой отъезд до последнего. Правда, перед Рождеством Анна была в такой превосходной форме, что не боялась пропустить несколько дней подготовки к репетициям спектаклей на вторую половину сезона. – Я так хотела бы остаться с тобой! – призналась она под конец.
Весь остаток дня они провели вдвоем, не выходя из спальни, то занимаясь любовью, то рассуждая о будущем и поверяя друг другу сокровенные тайны. Анна была довольна и счастлива, и обоим их чувства приносили несказанное наслаждение. Это было чудесное, волшебное время для любящей пары.
А когда Анна уезжала на следующее утро, Николай пообещал, что непременно придет на ее первый спектакль.
– Да ведь мы еще только начинаем репетировать, – напомнила она, целуясь на прощание у вагона.
– Значит, я приеду к тебе раньше.
– Буду ждать, – пообещала Анна.
Ее так вдохновили последние каникулы, что она собиралась попросить мадам Маркову отпустить ее весной еще на недельку. Наверняка суровая наставница придет в ярость, но, если Анна оправдает ее ожидания на сцене, вряд ли сумеет отказать. То, что до сего дня Анна ни разу не оступилась и не совершила какой-нибудь непоправимой глупости, немного успокоило мадам и даже внушило некоторую надежду на будущее.
Ведь прошло уже немало времени, а в отношениях влюбленной пары все оставалось по-прежнему, и мадам Маркова тешила себя мыслью, что вскоре они окончательно охладеют друг к другу. Она стала смотреть сквозь пальцы на их свидания – Николая и Анну такое положение вполне устраивало, а связь, не имеющая никакого будущего, не могла тянуться вечно. Мадам Маркова хорошо знала Анну и верила, что в итоге любовь к балету займет в ее сердце главное место и вытеснит все остальное. Иначе и быть не могло.
Анна приступила к разминке в тот же день, как только вернулась в школу, и на следующее утро с четырех часов. В семь должна была начаться репетиция. К этому времени балерина успела как следует разогреться и прийти в отличную форму. Кроме того, им предстояло повторить давно известный и несложный эпизод, так что можно было не особенно беспокоиться. За компанию со своими подругами Анна даже позволила себе невинное озорство: пока преподавательница не видела, танцовщицы выкидывали разные забавные па и изобретали новые шаги. Сама Анна прыгнула так, что у многих захватило дух, а потом изобразила очень милое па-де-де с одним из партнеров в их труппе.
Когда объявили перерыв на обед, уже давно перевалило за полдень. Анна танцевала на протяжении десяти часов, но это не было для нее в новинку, и она даже не чувствовала себя очень усталой. Однако на выходе из класса танцовщица вдруг оступилась, и кто-то испуганно охнул, увидев, как она отлетела к стене с неестественно вывернутой ногой. Наступило долгое, напряженное молчание. Все затаили дыхание и ждали, когда Анна поднимется с пола, но она побледнела как полотно и оставалась совершенно неподвижной, судорожно стискивая руками лодыжку. В следующий миг все пришло в движение, ее окружили, и преподавательница опустилась рядом с Анной на пол, чтобы выяснить, что случилось. Ей показалось, что все обойдется, у Анны всего лишь сильное растяжение. Балерине наложат повязку, несколько дней она похромает на репетициях – и на том дело и кончится.
64 
