Последние отзывы

  44  

В номере у Линди стояла точно такая же аудиосистема «Банг и Олуфсен», что и у меня, и вскоре пространство наполнило сочное звучание струнных. Еще несколько тактов — и сквозь него прорезался дремотный, напоминающий Бена Уэбстера^[33] теноровый саксофон и далее повел за собой оркестр. При малом знакомстве с предметом вы бы могли даже принять это вступление за те, какие делал Нельсон Риддл для Синатры^[34]. Но затем возник голос, который принадлежал Тони Гарднеру. Песня (я сразу ее вспомнил) называлась, кажется, «Снова в Калвер-Сити» — баллада, особого успеха не имевшая, а теперь ее вообще никто не исполняет. Тони Гарднер не прерывал пения, саксофон следовал за ним, отвечая на каждую строку. Все было легко предугадать заранее, а песня в целом отдавала слащавостью.

Впрочем, через минуту-другую я перестал уделять особое внимание музыке: Линди, впав в мечтательность, медленно танцевала передо мной в такт мелодии. Двигалась она свободно и изящно (к телу хирургический нож явно не прикасался); фигура у нее была стройная, ладная. Надето на ней было, скажем так, нечто среднее между ночной сорочкой и платьем для коктейлей: смахивающее на халат медсестры и в то же время довольно эффектное. К тому же я мысленно пытался кое-что для себя прояснить. У меня сложилось довольно четкое впечатление, что Линди недавно развелась с Тони Гарднером, но поскольку во всей стране я последний, до кого доходят сплетни о шоу-бизнесе, то мне невольно подумалось, что я что-то напутал. А иначе с какой стати Линди танцует вот так, завороженная музыкой, и явно ею упивается?

Тони Гарднер ненадолго умолк, струнные нарастили звучание, вступило соло пианиста. Тут Линди как будто вернулась на землю. Перестала кружиться, щелкнула дистанционным пультом, потом села на диван напротив меня.

— Разве это не изумительно? Понимаете, о чем я?

— Да, это было прекрасно, — откликнулся я, не вполне уверенный, говорим мы только о саксофоне или нет.

— Ваши уши, между прочим, вас не обманули.

— Простите?

— Я говорю о певце. Это именно тот, о ком вы подумали. Если он мне больше не муж, это вовсе не означает, что я не могу слушать его записи, ведь так?

— Разумеется.

— А какой чудный саксофон. Теперь вам понятно, почему мне хотелось, чтобы вы его послушали?

— Да, исполнитель прекрасный.

— Стив, а у вас есть какие-то записи? То есть записи вашей игры?

— Конечно. У меня в номере есть несколько компакт-дисков.

— В следующий раз, дорогуша, когда вы ко мне придете, захватите их, пожалуйста, с собой. Мне так хочется послушать вашу игру. Обещаете?

— Хорошо, если это не вгонит вас в скуку.

— Нет-нет, не вгонит. Надеюсь, вы не сочтете меня надоедой. Тони вечно повторял, что я надоеда, оставь людей в покое, но знаете, мне кажется, это у него был снобизм. Многие знаменитости полагают, что они должны интересоваться только другими знаменитостями. Я никогда так не думала. Я в каждом вижу возможного друга. Возьмите Грейси. Мы с ней сдружились. Со всей домашней прислугой я тоже на дружеской ноге. Видели бы вы меня на вечеринках. Все до одного толкуют между собой о последних фильмах и всяком таком. И только я одна шушукаюсь с официанткой или с барменом. Разве это надоедливость — как, по-вашему?

— Нет, ничуть. Но послушайте, миссис Гарднер…

— Линди.

— Линди. Послушайте, быть в вашем обществе — это словно в сказку попасть. Но эти транквилизаторы меня вконец измотали. Мне, пожалуй, надо пойти прилечь.

— Ох, вы неважно себя чувствуете?

— Ничего страшного. Просто от этих лекарств…

— Вот незадача! Но когда вам станет получше, приходите непременно. И принесите свои записи. Договорились?

Мне снова пришлось заверить Линди, что я чудесно провел время и опять ее навещу. Когда я шагнул за порог, она спросила:

— Стив, а вы играете в шахматы? Я худший на свете игрок, но у меня прелестнейшие шахматы. Мне их на прошлой неделе принесла Мэг Райан^[35].

У себя в номере я достал из мини-бара бутылочку кока-колы, сел за письменный стол и уставился в окно. За ним расстилался розовый закат. Располагались мы почти на самом верху, и мне хорошо было видно, как вдалеке по автостраде катились автомобили. Спустя несколько минут я позвонил Брэдли — и хотя секретарша долго держала меня на линии, он в конце концов взял трубку.

— Как лицо? — озабоченно осведомился он, словно интересовался благополучием любимой животины, оставленной на мое попечение.

  44