24 
Я молча ждала продолжения рассказа. Сатико налила себе еще чаю из чайника.
– Как я уже сказала, женщина, по слухам, покончила с собой. Спустя несколько дней.
– Сколько лет тогда было Марико?
– Пять, почти шесть. Она много чего видела в Токио. Но всегда вспоминает эту женщину.
– Она все видела? Видела младенца?
– Да. Собственно, я долгое время думала – она не поняла того, что видела. Позже она об этом не заговаривала. Даже, кажется, не особенно тогда была расстроена. А начала об этом говорить примерно месяц спустя. Мы спали тогда в одной старой постройке. Я проснулась ночью и увидела, что Марико сидит и смотрит на дверь. Двери, правда, не было – просто дверной проем, а Марико сидит и на него смотрит. Я сильно встревожилась. Знаете, там любой мог войти в здание без всякой помехи. Я спросила Марико, в чем дело, а она сказала, что там стояла женщина и наблюдала за нами. Я спросила, что за женщина, и Марико ответила, что та самая, которую мы видели тем утром. Наблюдала за нами из дверного проема. Я встала и осмотрелась по сторонам, но нигде никого не было видно. Возможно, конечно, что какая-то женщина там и стояла. Там любой мог войти в здание без всякой помехи.
– Понимаю. И Марико по ошибке приняла ее за женщину, которую вы видели раньше.
– Полагаю, так и произошло. Во всяком случае, с тех пор все это и началось – Марико заклинило на этой женщине. Я думала, она это перерастет, но недавно все опять возобновилось. Если она заговорит об этом сегодня вечером, пожалуйста, не обращайте никакого внимания.
– Да, я понимаю.
– Знаете, как это бывает с детьми. Они что-то вообразят себе, а потом сами перестают понимать, где выдумка, где правда.
– Да, по-моему, ничего необычного тут нет.
– Видите ли, Эцуко, когда Марико родилась, дела обстояли очень сложно.
– Да, наверное. Мне очень повезло, я знаю.
– Дела обстояли очень сложно. Наверное, было глупостью выходить замуж в то время. Все видели, что надвигается война. Однако же, Эцуко, никто ведь в те дни толком не понимал, что такое война на самом деле. После замужества я попала в высокоуважаемую семью. Никогда и не предполагала, что война способна принести такие перемены.
Сатико поставила чашку и провела рукой по волосам.
– Что до сегодняшнего вечера, Эцуко, – она мельком улыбнулась, – моя дочь вполне способна сама себя развлечь. Поэтому, пожалуйста, не очень-то из-за нее волнуйтесь.
* * *
Лицо миссис Фудзивара, когда она говорила о сыне, часто выражало усталость.
– Он стареет. Выбирать ему скоро придется только из старых дев.
Мы сидели во дворике закусочной. За несколькими столиками обедали служащие.
– Бедный Кадзуо-сан, – со смехом проговорила я. – Но я понимаю, каково ему. Грустная история с мисс Митико. Они ведь долгое время были обручены, да?
– Три года. Никогда не видела смысла в этих затяжных помолвках. Да, Митико была славная девушка. Уверена, она первая бы меня поддержала насчет Кадзуо – разве можно вот так ее оплакивать? Ей бы хотелось, чтобы он продолжал жить своей жизнью.
– Должно быть, трудно ему сейчас приходится. Так долго строить планы – и вот чем все кончилось.
– Теперь все в прошлом, – сказала миссис Фудзивара. – Всем нам приходится с чем-то расставаться. Помнится, вы, Эцуко, тоже были когда-то убиты горем. Но сумели продержаться.
– Но мне посчастливилось. Огата-сан был очень ко мне добр. Не знаю, что бы со мной иначе сталось.
– Да, он был к вам очень добр. И, конечно же, так вы встретили своего мужа. Но вы заслуживали счастья.
– Я и вправду не знаю, где бы была сейчас, если бы Огата-сан не взял меня к себе. Но мне понятно, как бывает тяжело – я вашего сына имею в виду. Я все еще порой думаю о Накамуре-сан. Ничего не могу с собой поделать. А когда проснусь – забываю. Кажется, будто я все еще здесь, в Накагаве…
– Не надо, Эцуко, ни к чему такие разговоры. – Миссис Фудзивара вгляделась в меня, потом вздохнула. – Но со мной тоже такое случается. По утрам, как вы говорите, только проснешься – оно и накатит. Я часто просыпаюсь с мыслью, что надо спешить и готовить завтрак на всех.
Мы помолчали. Миссис Фудзивара рассмеялась:
– Нехорошая вы, Эцуко. Вот видите, навели меня на такие разговоры.
– Очень глупо с моей стороны. Во всяком случае, между нами – между Накамурой-сан и мной – никогда ничего не было. Я хочу сказать, ничего не было решено.
24 
