125 
Последние пятнадцать лет все шло гладко, а теперь снова начнутся муки. Но ничего уже нельзя поделать. Они дорого заплатят за блестящую политическую карьеру Чарльза.
– Не верю… – Абигайль смотрела на мать широко раскрытыми глазами. – Ты была в тюрьме? А почему раньше ты никогда про это не рассказывала?
– Я не думала, что должна сделать это, Эбби. Тут ведь нечем гордиться… И потом, мне от этого очень больно.
– Ты говорила, что твои родители умерли, но не признавалась, что убила их! – с упреком воскликнула Абигайль.
– Я не убивала их обоих. Только отца, – пыталась объяснить Грейс.
– Но ведь из твоего рассказа следует, что ты защищалась, – спорила дочь.
– Да, это так.
– Но раз это была самозащита, почему тебя упекли за решетку?
Грейс горестно кивнула:
– Да, я защищалась – но на суде мне никто не поверил.
– Я поверить не могу, что ты была в тюрьме! – Девочка думала лишь о том, что станут теперь говорить ее подруги. Хуже этого она и представить себе ничего не могла!
– А родителей папы тоже ты убила? – спросил заинтригованный Мэтт.
– Разумеется, нет! – улыбнулась сквозь слезы Грейс. Он был еще слишком мал, чтобы понять.
– А зачем ты нам сейчас об этом рассказываешь? – печально спросил Эндрю. Абигайль была права. Это жуткая история. И с друзьями у них наверняка теперь будут неприятности.
– Потому что история просочилась в прессу, – ответил Чарльз. Это были первые его слова. Он хотел, чтобы Грейс рассказала обо всем сама так, как считала нужным, и она прекрасно справилась. Но осознать происшедшее было бы нелегко любому – не говоря уж о детях, узнавших такое о собственной матери. – Об этом сегодня будет репортаж в выпуске новостей, и мы хотели, чтобы вы заранее обо всем знали.
И тут Абигайль взорвалась:
– Ха-ха-ха! Спасибо! За десять минут до того, как на всех экранах страны… И вы предлагаете мне завтра как ни в чем не бывало идти в школу? Благодарю покорно!
– И я не пойду, – твердо заявил Мэтт. Это для него было прекрасным предлогом побездельничать. Мальчик с любопытством взглянул на мать и спросил: – А крови тогда много было?
Грейс, не удержавшись, рассмеялась. Чарльз улыбнулся. Да, для мальчишки все это не более чем детектив…
– Это не важно, Мэтт, – с упреком сказал отец.
– А сильно он кричал?
– Мэттью!
Абигайль неожиданно разрыдалась:
– Не верю! Не могу поверить… Ты ни о чем никогда нам не говорила, а теперь вся страна об этом узнает! Все узнают, что ты убийца, что ты «тюремная пташка»…
– Абигайль, ты ничего не поняла! – сказал Чарльз. – Ты не можешь даже вообразить, что довелось пережить твоей матери! Ты никогда не задавала себе вопроса, откуда у нее такая тяга помогать несчастным детям, женщинам?
– Чистейшая показуха! – зло бросила Абигайль. – Кстати, а тебе-то откуда все так хорошо известно? Ты что, был там, когда она… И потом, если бы не эта твоя дурацкая предвыборная кампания, мы жили бы сейчас припеваючи! Если бы мы не переехали в Вашингтон, ничего бы этого не случилось!
Это была чистейшая правда. Чарльз терзался отчаянно, а упрек Абигайль причинил ему лишь еще более острую боль. Но прежде чем он успел раскрыть рот, она вскочила, убежала наверх и с треском хлопнула дверью своей спальни. Грейс встала, намереваясь пойти к дочери, но Чарльз удержал ее.
– Пусть она немного успокоится, – рассудительно сказал он.
Эндрю широко раскрыл глаза.
– Вот маленькая дрянь! Почему вы с ней так цацкаетесь?
– Потому что мы любим ее и всех вас, – отвечал Чарльз. – Нам всем сейчас очень нелегко. Нам надо сообща справиться со всем этим, надо поддерживать друг друга. А когда алчная пресса начнет разрывать вашу маму на куски, будет еще тяжелее.
– Мы с тобой, мам, – ласково сказал Эндрю и обнял Грейс.
Но Мэттью глубоко задумался – все услышанное подстегнуло его фантазию. Ему это даже понравилось.
– Может, Эбби застрелит тебя, пап? – заинтересованно спрашивал малыш.
Чарльз расхохотался:
– Надеюсь, что нет, Мэтт. Никто из нас ни в кого стрелять не будет.
– Но мама же стреляла…
Грейс грустно улыбнулась, глядя на младшего сына:
– Помни об этом, когда в следующий раз я велю тебе прибраться в комнате или поскорей доесть первое!
– Угу… – широко улыбнулся мальчик, обнаруживая отсутствие двух верхних зубов. Удивительно, но в отличие от старших он вовсе не был огорчен. Но он был еще слишком мал, чтобы понять, что на самом деле произошло и чем это грозит.
125 
