ПРИЗЫВ

Не надо плакать, господа, не надо плакать,

К чему нам лишняя вода – дурная слякоть,

К чему, дружок, точить слезу острее бритвы,

Когда на голубом глазу иные ритмы,

Иной фасон, иной пейзаж, размах особый –

Идет с окраины гроза, запахло сдобой,

Мальчишка гонит колесо крюком железным,

Собака тащится в лесок; десяток лезвий

Вспорол притихший горизонт. Раскаты грома

Напоминают, что резон остаться дома,

Пить чай, читать, глядеть в экран, любить кого-то,

Лежать в постели до утра, страдать зевотой,

Скучать, томиться, знать, что жизнь проходит мимо,

Что цели – просто миражи, что скорби мира

Остры, как летняя звезда, что очень скоро…

Давайте плакать, господа! Восплачем хором!

ДОРОГА

Говорят, мы родом из детства.

Ерунда. Мы родом из действа.

Из носов – накладных и красных,

Из часов, где минутой – праздник.

Говорят, мы родом из детства.

Хорошо бы нам оглядеться.

Ах ты горький, горький чай

Поездной,

Как по лезвию меча –

Летний зной,

Как по вольной по степи –

Мерный стук,

Спи, дитя, не майся, спи –

В снах растут.

Говорят, что мы – человеки,

Что в конце уходим навеки,

Что за той могильной плитою

Сразу ясно, кто чего стоит.

По заслугам, значит, и баста.

И канючат дьяконы басом.

Ах ты горький, горький чай

Поездной,

Ангел трогает печать –

Все за мной,

Конь по вольной по степи –

Быстр и блед…

Спи, дитя, не майся, спи –

Вот билет.

Говорят, мы родом из мамы.

Это да. Ни капли обмана.

Золотая правда начала –

Относила и откричала.

Откричала – как от причала.

А потом все больше молчала.

Ах ты горький, горький чай

Поездной,

Не светла моя печаль –

Мрак ночной,

Ты гори в ночи, звезда,

Впрок гори…

Спи, дитя – не навсегда,

До зари.

УПРЯМЕЦ

Я напоминаю вам, что люди – свиньи,

Но не все.

Что цинику славно под любым небом,

но небу скверно над ним,

и оно мутнеет.

Я говорю вам простые истины,

такие простые,

что вы бренчите ими, как детскими погремушками –

или мелочью в кармане,

что, в сущности, одно и то же –

и раздраженно выбрасываете в окно.

В полете они продолжают бренчать –

о да, в полете,

пока вы всего лишь пьете коньяк.

Я предъявляю гамбургский счет

каждому встречному,

прекрасно зная, что несовершенен.

Вас умиляет мое несовершенство,

оно служит неиссякаемой темой для разговоров,

поводом для милых шуток

и злых розыгрышей.

А я все предъявляю счет,

как официант в ресторане.

Я говорю пьяной, распоясавшейся компании,

что однажды придется заплатить

и даже – хотите или не хотите –

дать приличные чаевые.

Не верите? Хохочете? Блюете на пол?

Ваше дело.

Я приберу – потом, когда вас увезут в кутузку,

где темно и сыро,

и спит грязный бомж,

в отличие от вас хорошо знающий жизнь.

Он точно выяснил, что небо мутно над циником,

что погремушки – это клево,

что люди – свиньи, и он сам – свинья,

но где-то есть ангелы.

Фото одного ангела он хранит в кармане

и плачет украдкой.

* * *

Несогласные хоть в чем-то

Несогласных по-любому

Чаще посылают к черту,

Реже посылают к Богу.

Мне их не переиначить,

Не осалить, не ославить…

Не туда послали? Значит,

Не хожу, куда послали.

Не иду в поход за Богом,

Не иду в поход за чертом…

Только что ж за мной, убогим –

Черный с белым, белый с черным?

* * *

Смеясь, прощайтесь с прошлым,

Хорошие мои,

Ведь вам, моим хорошим,

  86