21 
— Можно ли понять, какой момент считать подходящим? — спросил я. — Вот о чем тебе следует подумать. Поэтому теперь Мона с Квинном.
Коварный эвфемизм, вонзаемый мной в спину той, которая знает в эвфемизмах толк и не без причины. Я целую ее жестко, жадно, чувствуя, как расслабляется ее тело, как на одно восхитительное мгновение она прижимается ко мне, а потом между нами пробегают ледяные струи, потому что она отстраняется. Она спешит вниз по ступеням, я едва слышу стук ее каблучков.
Отец Кевин ждет ее, приоткрыв дверь машины. Уже включена сирена скорой помощи.
Она поворачивается и смотрит на меня, а потом махает рукой.
Такой многообещающий, неожиданный жест. Мое сердце едва умещается в грудной клетке, его стук кажется мне оглушительным.
Нет, моя дорогая. Не ты убила ее. Это сделал я. Я ее убийца. Я виновен.
А она снова всхлипывает. Призрак об этом знает.
Глава 5
Никто из смертных в доме не мог слышать всхлипов Моны. Их приглушали толстые стены.
Между тем стол в столовой был уже накрыт и сервирован к ужину, а Жасмин спрашивала, не присоединимся ли мы с Квинном к Нэшу и Томми. Я ответил ей: "Нет, мы не покинем Мону", — что она и сама знала. Я просил позвать Синди, медсестру, в услугах которой мы на самом деле не нуждались, и убрать куда-нибудь кислородный бак и медикаменты.
(На самом деле прекрасная леди произносит ее имя, как "Сынди", и мы с этого момента будем называть ее также).
Я прошел в гостиную, пытаясь собраться с мыслями. Даже запах духов на моих пальцах волновал меня. Я обязан был собраться. Сосредоточиться на нежной привязанности, которую успел почувствовать к каждому в этом доме. Мне нужно было идти к Моне. Как удалось смертной женщине привести меня в такой трепет?! Да все семейство Мэйфейр — мастера создавать проблемы!
Идеи Мэйфейеров, их своеволие учащали мой пульс. Я почти проклинал Меррик за то, что она задумала принести себя прошлой ночью в жертву, сотворив алтарь, и нашла способ спасти душу, оставив меня и дальше наедине с моим проклятием.
И был еще призрак. Призрак Мэйфейров вернулся в свой угол. Он стоял там, и смотрел на меня с такой злобой, которую мне не приходилось наблюдать ни у одного существа, будь то вампир или человек. Я присмотрелся к нему: мужчина, лет шестидесяти, короткие вьющиеся волосы, белые, как снег; глаза серые или черные; безупречные черты лица; величественная осанка. Впрочем, я не знаю, с чего я взял, что ему шестьдесят, разве что в этот период земной жизни он должен был чувствовать себя наиболее представительным, точно мне известно только, что умер он задолго до рождения Моны и мог являться с той наружностью, какую считал подходящей случаю.
Мои мысли нисколько его не задели. В его неподвижности было что-то неизъяснимо угрожающее. Я больше не мог это терпеть.
— Вот и хорошо. Веди себя тихо, — твердо сказал я. Но сам заметил, что голос дрожит. — Какого дьявола ты меня преследуешь?! Ты думаешь, я могу исправить то, что сделано? Я не могу. Никто не может. Ты хотел, чтобы она умерла. Преследуй ее. Не меня.
Никакой реакции.
И никак не выходило свести к банальной случайности или уменьшить впечатление от женщины, которая только что махала мне рукой, перед тем как шагнуть в машину. Соль ее слез все еще оставалась на моих губах. Я хотел их облизать. Так стоит ли пытаться забыть о том, что произошло? Что со мной случилось?
Большая Рамона, которая как раз стояла в коридоре, глядя на меня, вытерла о передник руки и сказала:
— Ну вот, теперь у нас появился еще один сумасшедший, который разговаривает сам с собой. И как раз у стола, перед которым без всякой причины прохаживался прадед Уильям. А был еще дух, которого видели Квинн, Жасмин, да и я тоже.
— Стол? Где? — произнес я, запинаясь. — Кто такой прадед Уильям?
Но я знал ту историю. И я видел стол. И Квинн видел, как призрак снова и снова указывал на стол, и они бесконечно осматривали это место, год за годом, но так ничего и не нашли.
Возьми себя в руки! Ты, идиот!
Наверху Квинн с отчаянной нежностью пытался успокоить Мону.
Томми и Нэш, безупречный как никогда, спустились к ужину и прошествовали мимо, не обратив на меня внимания. Они шли через всю комнату, негромко переговариваясь, их разговор ни на миг не прерывался и объединял их.
Я направился к застекленному стенду рядом с пианино. Таким образом я уходил от призрака, который был далеко справа от меня. Но это не помогло — его глаза последовали за мной. На стенде были разложены камеи тетушки Куин. И он никогда не закрывался. Я приподнял стекло, закрепленное на петлях, так что казалось, будто бы открываешь обложку книги. Вытащил овальную камею с миниатюрным изображением Посейдона и его супруги в колеснице, которую тянули морские кони, бог вел их через волнующиеся волны, вся сценка выполнена безупречно. Забавно. Я опустил камею в карман и направился наверх.
21 
