62 
Она пошла по направлению к Марбл-Арч. Открытый рынок еще работал, но и он вот-вот должен был закрыться. Значит, сегодня суббота? Никогда раньше в жизни Кейт еще не было такого случая, чтобы она не знала, который час, не говоря уже о дне недели.
Она остановилась перед деревянным ларьком, на прилавке которого среди мятых листьев салата валялось несколько помидоров – остатки свежих овощей, утром выставленных пирамидами. Пока она созерцала прилавок, откидное оконце опустилось. Как будто перед носом захлопнули дверь. В панике, что она придет домой без овощей, Кейт обежала ларек сбоку и, улыбаясь – она чувствовала, как жалкая гримаса раздвигает ей губы, – почти крикнула:
– Вы мне отпустите немного помидоров, всего фунт?
Торговец ответил, не скрывая недовольства:
– Я закрываюсь. Мое время вышло.
– Ну, прошу вас, – выдохнула она; голос ее звучал так, словно речь шла о жизни и смерти.
Торговец с интересом смерил ее взглядом. Затем так же неторопливо повернулся и посмотрел в сторону других ларьков, где на прилавках все еще виднелись разбросанные остатки фруктов и овощей. После этого он повернулся к ней спиной и опустил боковую створку.
– Спросите вон у тех теток, у них еще валяется что-то.
Она пошла к ближайшему ларьку и встала в очередь, впереди нее стояла женщина – такая же домохозяйка, как Кейт, вернее, как прежняя Кейт, – с сумкой на колесиках, с сетками и бумажными сумками, закупавшая продукты для всей семьи на целую неделю.
Женщина отошла от ларька, сгибаясь под тяжестью сумок – ни дать ни взять рабыня, – и тем не менее она так повела плечами, будто хотела всем сказать, какая это радость – нести на себе заботы о близких людях. Кейт, поглощенная наблюдениями за этой женщиной, зазевалась и пропустила свою очередь. Женщина, которая раньше стояла за Кейт, была настроена агрессивно: она заняла ее место, потом с несокрушимой уверенностью в своей правоте посмотрела в сторону Кейт и сказала соседке:
– Ей, видно, делать нечего, а мне недосуг целый день торчать здесь.
Кейт купила два лимона и один сладкий зеленый перец, вовремя подавив в себе желание взять по привычке дюжину лимонов и два перца.
Она вернулась в квартиру, впервые сознавая, что еще и понятия не имеет, с чем ей придется столкнуться. До сегодняшнего дня она как-то этого не подозревала.
Перед входом в дом на низком парапете сидела томная девица с толстым узлом желтых волос, с подведенными синей тушью веками и ярко-розовым кукольным ртом. На ней было допотопное вечернее платье из черных кружев на атласном чехле.
При виде Кейт надменное выражение на лице девицы растворилось в широкой улыбке, и Морин – это была она – произнесла:
– Почему вы такая тощая?
– Потому что очень потеряла в весе.
– Разумно.
– Но не для меня… пока, – заметила Кейт и спустилась по ступенькам в квартиру.
Там, механически, словно пытаясь наладить вышедшую из строя машину, которой, очевидно, не хватало лишь хорошей смазки, она принялась готовить себе еду. Надо же все-таки поесть, поддержать организм.
Она поджарила кусочек этого ужасного хлеба, намазала его маслом, положила сверху ломтик сыра и начала есть. Но куски застревали у нее в горле. В кухню вошла Морин, шурша кружевными юбками, вившимися вокруг ее босых ног.
– Вы что, болели? – требовательно спросила она.
– Немного.
Морин сняла с полки очередную банку детского питания – на сей раз это была манная каша со сливами, – подтянула повыше свои кружева и, примостившись на краю стола, тоже стала есть. Увидев, как Кейт с трудом мнет что-то во рту, она махнула рукой в сторону полок с банками и предложила:
– А может, попробуете вот это? Я ничего другого не ем.
– У вас разовьется авитаминоз, – машинально заметила Кейт, от жалости к себе еле сдерживая слезы. Морин же в ответ на это предостережение только расхохоталась.
Потом она сняла с полки банку яблочного пюре, и Кейт кое-как осилила ее.
– А мне нравится болеть, – заявила Морин. – Во всяком случае, лучше, чем накачиваться гашишем.
– На меня лично гашиш не подействовал, я однажды пробовала.
– И продолжать не стали! – изрекла Морин.
В это время в дверях появился юноша с прической под короля Карла, в джинсах и шелковой рубахе с оборочками. Он небрежно кивнул Кейт, прошел мимо нее к Морин, снял ее со стола и сказал:
– Пора идти. Через пять минут начало.
Морин натянула белые лайковые сапожки на шнуровке и накинула на обнаженные плечи красивую испанскую шаль, во многих местах траченную молью.
62 
