очень нудно 
27 
О Лисе с Итаки — так его прозвали — ходило много слухов. Его царство состояло из четырех скалистых бесплодных островков у западного побережья, владений бедных и жалких по сравнению с другими царствами. Дворец его был скромных размеров, и он сам пахал землю, ибо его подданные не могли собрать достаточно налогов, чтобы обеспечить ему праздность. Но при всем при этом его имя принесло Итаке, Левкаде, Закинфу и Кефаллении славу.
В то время когда он приехал в Амиклы и я впервые с ним встретилась, ему было не больше двадцати пяти лет — а может, и того меньше, если правда, что мудрость обладает силой старить лица людей.
Они продолжили разговор, возможно позабыв, что я сидела по левую руку от отца и могла подслушивать с совершенно невинным видом. И поскольку с другой стороны от меня сидел Менелай, ничто меня не отвлекало от этого занятия.
— Ты собираешься просить руки Елены, дорогой друг?
Одиссей выглядел так, словно замыслил шалость.
— Ты видишь меня насквозь, Тиндарей.
— Конечно вижу, но на что она тебе? Я никогда не думал, что ты падок на красоту, хотя за ней дают и приданое.
Он состроил гримасу:
— Любопытство! Ты забываешь о моем любопытстве! Неужели ты думал, будто я пропущу такое зрелище!
Агамемнон усмехнулся, а отец рассмеялся в голос.
— Зрелище! Что мне делать, Одиссей? Посмотри на них! Сто и один царь и царевич, и все как один пялятся друг на друга, гадая, кому выпадет удача, — и готовятся оспорить мой выбор, не важно, насколько он логичный и выгодный.
Агамемнон вступил в разговор:
— Это превратилось в состязание. Кто в большей милости у верховного царя Микен и его тестя Тиндарея Лакедемонского? Они знают, что Тиндарей прислушивается к моим советам! Из этого не выйдет ничего, кроме долгой вражды.
— Точно. Взгляните на Филоктета, как гордо он выгибает спину и фыркает. Не говоря уже о Диомеде с Идоменеем. А еще есть Менесфей. И Еврипил. И другие.
— Что же нам делать? — спросил верховный царь.
— Ты просишь моего совета, мой господин?
— Прошу.
Я замерла, начиная понимать, насколько мало я значила. Вдруг мне захотелось плакать. Мой выбор? Нет! Это будет их выбор, Агамемнона и моего отца. Но сейчас моя судьба была в руках Одиссея. Интересовала ли я его? И тут он подмигнул мне. У меня упало сердце. Нет, ему не было до меня дела. В его красивых серых глазах не блеснуло ни искорки желания. Он приехал не для того, чтобы искать моей руки; он приехал, ибо знал, что будет нужен его совет. Он приехал только ради того, чтобы упрочить собственное положение.
— Я, как всегда, рад помочь, чем могу, — без запинки проговорил он, пристально глядя на моего отца. — Однако, Тиндарей, перед тем как мы устроим Елене надежный и выгодный брак, я хотел бы попросить о маленьком одолжении.
Агамемнон выглядел обиженным, хотя представления не имел о том, что он имел в виду, а я про себя гадала, о чем был этот хитроумный торг.
— Ты хочешь получить Елену? — прямо спросил отец.
Одиссей откинул голову и рассмеялся так вызывающе громко, что весь зал на мгновение замер.
— Нет! Нет! Я не посмел бы просить ее руки — с моим-то ничтожным состоянием и жалким царством! Бедная Елена! У меня дух замирает при мысли о том, чтобы запереть такую красавицу на морской скале! Нет, я не хочу в невесты Елену. Я хочу другую.
— А! — Агамемнон расслабился. — Кого?
Одиссей предпочел адресовать ответ моему отцу.
— Дочь твоего брата Икария, Тиндарей, — Пенелопу.
— Не думаю, что он будет возражать, — удивился отец.
— Икарий недолюбливает меня, кроме того, к Пенелопе сватаются мужи побогаче.
— Я постараюсь помочь, — сказал отец.
— Считай, дело сделано, — подтвердил Агамемнон.
Какое потрясение! Если им и было понятно, что Одиссей нашел в Пенелопе, то мне уж точно нет. Я хорошо ее знала, она была моей двоюродной сестрой. Вовсе не уродина и вдобавок богатая наследница, но такая скучная. Однажды она поймала меня, когда я позволила одному из придворных целовать свои груди — я ни за что не разрешила бы ему большего! — и прочитала мне нравоучение о том, как неразумно и унизительно потакать желаниям плоти. «Я нашла бы себе лучшее занятие, — изрекла она размеренным и бесстрастным голосом, силясь занять мое внимание настоящими женскими занятиями. — Например, ткачество». Я уставилась на нее как на сумасшедшую. Ткачество!
27 
