35 
Да, ничего не происходило, и все-таки оставались еще волнующие симптомы и предвестники. Некоторое время назад Клемента огорчила шутка Джоан, которая заявила, что он «слишком молод для Луизы, но слишком стар для Алеф». Он вдруг осознал, что считает Алеф привлекательной. Позднее, в одном случайном разговоре, Луиза сказала Клементу, что, по ее мнению, Алеф нужна любовь более зрелого человека, она боится, что девочка выскочит замуж за какого-нибудь неоперившегося юнца. Размышляя об этом на досуге, Клемент поймал себя на бредовой мысли, что Луиза поговаривает об этом именно потому, что прочит его в мужья Алеф! Полное безумие, хотя такая идея и вызвала у него тоскливую эйфорию! Потом Клемент вдруг осознал, что усиленно размышляет над фразой Луизы, на которую поначалу едва обратил внимание: «Что ж, тогда тебе, наверное, надо влюбиться». Неужели она намекнула именно на такую влюбленность? Он сразу размечтался, позволил вовсю разыграться своему бурному воображению. Ни о чем подобном нельзя было даже думать серьезно. Возможно, по отношению к нему вообще не может быть ничего серьезного, он слишком долго паясничал, изображая шута, так как все ждали от него именно этого. Он паясничал так долго, что превратился, по существу, в фигляра, рассчитывающего на эффект, способного выполнить двойное сальто, но опасающегося, что в следующий раз он непременно свернет себе шею. Слишком долго оставался он на той проволоке под куполом цирка. В итоге трудности Клемента еще больше усугубились из-за отношений с Джоан. Конечно, он иногда флиртовал и с ней, но ни о никакой любовной связи не могло быть и речи. Эпизод на улице Верцингеторикса имел место в один пьяный вечер. Но кто поверит ему, если Джоан станет утверждать обратное? Он не мог сказать, что совершенно ничего не было. Слегка смущенный, Клемент просил тогда Джоан сохранить ту ночь в тайне, и пока, насколько он знал, она ни о чем никому не говорила. Намеки о возможном раскрытии тайны произносились шутливым тоном. Сейчас же, поразмыслив об этом, Клемент понял, что ее последнее замечание выглядело более зловещим: она действительно обладает тайной, дающей ей власть над ним. Это решительно смахивало на шантаж. Или это все та же старая знакомая бессмыслица, в которой он прожил свою бестолковую шутовскую жизнь? В любом случае, неужели это так важно? Все же Клемент предпочел бы оставить Луизу в неведении. Однажды он подслушал, как Джоан, разговаривая с Луизой, упомянула о нем шутливым собственническим тоном. Клемента ужаснула мысль, что ему придется разбираться с раздутыми слухами. Возникла опасность путаницы, опасность, омрачающая его непорочные, почти святые, дружеские отношения с Луизой. Конечно, все его страхи, в сущности, оставались мелкими и незначительными. Луизу наверняка никогда не волновали романы Клемента с актрисами или иными неизвестными ей дамами. Джоан же входила в круг самых близких друзей. Допустим, Джоан заявит, что он сделал ей предложение. На самом деле Клемент всегда испытывал к ней теплые чувства, с успехом заигрывал с ней и даже смутно подозревал, что они оба «легкомысленные бездельники». Ему необходимо немедленно отдалиться от Джоан. Все эти мысли порождали ощущение чертовски грустного убожества. В любом случае, погрузившись в раздумья, Клемент пришел к выводу, что душу его по-настоящему омрачают более грозные тайны, суровые сложности, совершенно не связанные с Джоан и Луизой, которые полностью завладеют его мыслями, как только он отправится домой.
Поднявшись, он взял на прощание руку Луизы, взглянул на ее лицо и на мгновение почувствовал, как давняя любовь вспыхнула в сердце с неожиданно новой силой. Их глаза встретились.
«Меня воспламенил ее взгляд, — подумал Клемент, — но что чувствует она? Не знаю и не смею спросить. Мне страшно даже подумать, что я могу произнести нечто такое, что может повредить нашим драгоценным отношениям. Не стоит тревожить уютного спокойствия. Я люблю ее, но ничего не поделаешь, это только моя трагедия».
Когда он отпустил руку Луизы и взял плащ со спинки кровати, снизу вдруг донесся странный шум. Кто-то яростно дубасил по входной двери кулаками или палкой.
— О боже, что там случилось?
— Оставайся здесь, Луиза, я выясню…
— Нет…
Клемент побежал вниз по лестнице. Стук продолжался. В доме захлопали двери. В мансарде залаял Анакс. На лестнице было темно, и Клемент едва не упал. Он проскочил мимо Сефтон и Алеф, появившихся на пороге Птичника, и устремился дальше в прихожую. Кто-то включил свет. Клемент почувствовал на плече руку Луизы. Дверь уже заперли на засовы, и ему было никак ее не открыть.
35 
