31 
— А, да… у меня сын тоже в кавалерии. Лейтенант де Буа-Шасе. Вы с ним не знакомы? Шестой драгунский. Они стояли в Люксембурге. Не знаете, где они теперь? Прошу прощения, что заставила вас ждать на улице. Совсем голову потеряла. Входите, лейтенант. Будьте как дома! Как будто приехал мой сын. И эти юноши тоже у себя дома. Нас, правда, многовато, но как-нибудь разместимся. Если вам что-то нужно, только скажите.
Она повернулась к двери, продолжая на ходу:
— Так. Сен-Тьерри. Сен-Тьерри — это прекрасно. Вы из Нормандии? А не состоите ли вы в родстве с семьей Варнасе?
Сняв каску, лейтенант шел за ней следом.
Через несколько минут Ламбрей тоже поднялся на крыльцо. Он еще раз с досадой оглядел свои каблуки без шпор и вошел в вестибюль, выложенный большими черными и белыми плитами. На звук его шагов выглянула девушка в светлом платье.
— Шарль-Арман! Ну это уж слишком! — вскричала она.
— Тереза!
Девушка была высокая, тонкая, с гордо поднятой головой. Она протянула руки решительным жестом женщины, уверенной в своей неотразимости, и улыбнулась, продемонстрировав ряд красивых зубов. Шарль-Арман взял ее руки в свои, поцеловал сначала одну, потом другую и прошептал:
— Какой приятный сюрприз.
— Так вы вместе с этим офицером? — спросила она, глядя на склоненную перед ней голову. — Вот забавно. Забавно. Да это я так, к слову.
И улыбка сбежала с ее лица.
— А вы? — спросил Шарль-Арман.
— А мы уже восемь дней, как приехали сюда. Мама, сестра, все семейство. На пяти машинах.
— А у кого вы здесь остановились? Кому принадлежит Шеневе?
— Дедушке.
— Адмиралу? Я не знал. Вы всегда мне говорили: «Он живет в Анжу». Значит, я смогу с ним познакомиться? Вы столько о нем рассказывали.
— С тех пор как мы приехали, он все сердится. Вон он, смотрите.
Она указала на открытую дверь, сквозь которую был виден парк. По аллее слуга катил кресло на колесиках, а в нем сидел старик с белой бородкой, закутанный в меховой плед.
— Вот удача, что вы приехали! — продолжала Тереза. — Появится хоть капелька веселья. А то здесь скука смертная.
Она машинально повертела обручальное кольцо на тонком пальце, перехватила взгляд Шарля-Армана и улыбнулась:
— Мой мезальянс, как говорит адмирал.
Ламбрей рассмеялся и по ассоциации спросил:
— А Робер? Где Робер?
— О, не беспокойтесь, он умеет устроиться.
— Я очень люблю Робера, — произнес Шарль-Арман извиняющимся тоном.
— Так я и знала, — фыркнула Тереза.
Она с минуту помолчала, разглядывая плиты пола. Он снова взял ее за руки:
— Я действительно рад вас видеть, Тереза.
Ее глаза оказались совсем близко: глаза редкого фиалкового цвета с нежной, смуглой кожей вокруг. И Шарля-Армана охватило странное чувство, словно он вновь обрел женщину, которую любил. Она, приподняв брови, поглядела на него и мягко отстранилась.
Тут вошел Бернуэн и раскланялся с Терезой.
— Прошу прощения, Ламбрей, тебя спрашивает лейтенант.
— Сейчас иду. Где он?
— Там, направо, в кабинете.
— Я вас оставлю, — сказала Тереза, — до скорого свидания.
Тереза Англад быстро взбежала по каменной лестнице. Он успел разглядеть волевой подбородок, а когда она поднялась на площадку, проследил глазами за мелькающими между балясин ногами.
«Она всегда мне чуть-чуть нравилась», — подумал он.
Бернуэн вышел. Шарль-Арман простоял еще какое-то время в задумчивости, желая скорее удержать впечатление, чем избавиться от него, и прислушиваясь, как затихают в коридоре шаги Терезы. Неожиданно до него донеслись возбужденные женские голоса, а затем — настойчивый мальчишеский.
— …реза! У них правда есть пулеметы?
— …титулованные знакомые Робера.
И Шарль-Арман понял, что речь идет о нем. А Тереза кому-то мягко выговаривала:
— Мишель, малыш, и вы все, дети, пожалуйста, не трогайте бильярд, а то адмирал вам задаст!
3
Мадам де Буа-Шасе прониклась симпатией к лейтенанту де Сен-Тьерри.
— Может быть, нам уехать, лейтенант? — спрашивала она. — Вы думаете, здесь опасно? Я не могу оставить здесь девочек и свекра. Что же делать? Что бы вы посоветовали в такой ситуации вашей матери?
Проходило часа два, и она снова спрашивала:
— Лейтенант, вы получили какие-нибудь указания? Ведь вы меня предупредите? Я на вас полагаюсь.
31 
