Последние отзывы

  225  

— Здесь мы будем в безопасности, эти люди говорят только на латыни, — сказал Требоний по-гречески. Он попробовал вино, удивился и одобрительно махнул рукой сияющему хозяину. — Что тебя беспокоит, Антоний?

— Твой план. Время идет. Как он продвигается?

— В одном смысле хорошо, в другом — не очень. Нас уже двадцать два человека, но у нас нет лидера, который возглавил бы наше дело. И это нас беспокоит. Нет смысла на что-то решаться, если мы не сможем обеспечить себе неприкосновенность. Мы — тираноубийцы, а не просто убийцы, — сказал Требоний, повторяя свое любимое изречение. — Но к нам присоединился Гай Кассий, и он попытается уговорить Марка Брута возглавить нас.

— Edepol! — воскликнул Антоний. — Это было бы великолепно!

— Я не очень-то в это верю.

— А как насчет некоторых дополнительных гарантий, если вы не найдете себе главаря? — спросил Антоний, снимая верхние слои с луковицы.

— Гарантий? — насторожился Требоний.

— Не забывай, я ведь консул. И не думай, что Долабелла будет проблемой, потому что я этого не допущу. Если тот, кого мы знаем, умрет, он ляжет, перевернется и покажет мне брюхо. Я предлагаю устранить для вас трудности. Ко мне прислушиваются и сенат, и народ. Мой брат Гай сейчас претор, а брат Луций — плебейский трибун. Я с радостью гарантирую, что никого из участников не будут судить, что никого не лишат должности, провинции, поместий или прав. Не забывай, что я — наследник Цезаря. Я буду контролировать легионы, которые любят меня намного больше, чем Лепида, Кальвина или Долабеллу. Никто не посмеет пойти против меня ни в сенате, ни в собраниях.

Его некрасивое лицо помрачнело.

— Я не такой дурак, как думает Цезарь. Если его убьют, почему не убить и меня? И дядю Луция, и Кальвина, и Педия? Моя жизнь под угрозой. Поэтому я хочу заключить с тобой сделку. С тобой, и только с тобой! Это ты все придумал, и ты будешь держать всех прочих в руках. То, что я говорю тебе, должно остаться между нами, другие этого знать не должны. Ты должен обеспечить мою безопасность, а я сделаю так, что никто из вас не пострадает за убийство.

Взгляд серых глаз стал задумчивым. Требоний сидел и размышлял. Ему сделали предложение, слишком хорошее, чтобы его отвергнуть. Антоний ленивый администратор, не трудоголик, как Цезарь. Он позволит римлянам вернуться к старому образу жизни, если он сможет расхаживать по городу, называя себя Первым человеком в Риме, и если он получит ошеломляющее состояние Цезаря на насущные нужды.

— Идет, — согласился Гай Требоний. — Это лишь наш секрет. Чего остальные не знают, то им и не повредит.

— Децим тоже не должен знать. Я помню его по клубу Клодия. Он не такой стойкий, как думает большинство.

— Я не скажу Дециму, клянусь.

В начале февраля Цезарь получил casus belli. Новость пришла из Сирии. Антистий Вет, посланный сменить Корнифиция, заблокировал Басса в Апамее, думая, что это будет непродолжительная осада, которая быстро приведет город к падению. Но Басс сильно укрепил свою сирийскую «столицу», так что осадные действия затянулись. Хуже того, Басс обратился за помощью к царю парфян Ороду, и помощь пришла. Парфянская армия во главе с царевичем Пакором вторглась в Сирию. Весь северный край провинции был опустошен, и Антистий Вет оказался запертым в Антиохии.

Поскольку никто не мог теперь спорить, защищать Сирию или нет, ибо первое сделалось очевидным, Цезарь взял из казны намного больше, чем планировал раньше, и послал эти деньги в Брундизий — дожидаться его прибытия в порт в сейфах Гая Оппия, его банкира. Он также приказал всем набранным легионам переправиться в Македонию так быстро, как это смогут сделать ожидающие там корабли. Кавалерия поплывет из Анконы, ближайшего порта к Равенне, месту ее теперешнего пребывания. Легатам со всем их штатом было велено прибыть в Македонию еще вчера. Палате Цезарь сообщил, что в мартовские иды сложит с себя полномочия консула.

Октавий очень удивился, когда получил короткую записку от Публия Вентидия с приказом ехать в Брундизий, где ему предписывалось сесть в конце февраля на корабль вместе с Агриппой и Сальвидиеном Руфом. Октавий обрадовался приказу. Но мать его плакала, причитала, что никогда больше не увидит своего единственного сыночка, а Филипп ходил мрачный, ибо терпеть не мог женских слез.

Тщательно проверив багаж и отвергнув две трети из того, что натолкала туда мать, Октавий нанял три двуколки и две повозки с намерением незамедлительно отправиться в путь по Латинской дороге. Свобода! Риск! Цезарь!

  225