очень нудно 
364 
Таким образом, к концу сентября Брут и Кассий заняли оба перевала и принялись укрепляться в долине реки Ганга. В этом году половодий не ожидалось.
— Здесь, в Филиппах, хорошая позиция и все за нас, — сказал Кассий. — Мы контролируем Эгейское и Адриатическое моря, Сицилия и воды вокруг нее принадлежат нашему другу и союзнику Сексту Помпею, везде засуха, триумвиры нигде не получат еды. Мы останемся здесь на некоторое время, подождем, пока Антоний не поймет, что он проиграл, и не вернется в Италию. Тогда мы нападем. К тому времени его войска совершенно изголодаются, а вся Италия будет сыта по горло правлением триумвиров, и мы одержим бескровную победу.
Они продолжали возводить укрепления, но лагерей образовывалось фактически два. Кассий занял гору с южной стороны Эгнациевой дороги, открытый фланг его лагеря защищало соленое болото шириной в несколько миль, сбегавшее к морю. Брут засел на двугорбой горе с северной стороны главного пути на Восток. Его открытый фланг защищали утесы и непроходимые ущелья. Ворота, перекрывавшие Эгнациеву дорогу, являлись общими для обоих, но за ними шли совершенно отдельные линии фортификаций, ограждавшие две обособленные территории, свободное сообщение между которыми было не предусмотрено вовсе.
Вершина горы Кассия располагалась примерно в миле от доминирующей вершины горы Брута. Между этими вершинами они построили сильно укрепленную стену. Эта стена шла не по прямой линии, а выгибалась назад в середине, там, где пересекала дорогу у главных ворот, что придавало ей форму изогнутого лука. А от нее к востоку тянулись другие стены по обе стороны Эгнациевой дороги и вплоть до подъема к Сарпейскому перевалу.
— Наша армия слишком большая, чтобы ее помещать в один лагерь, — бодро объяснял Кассий легатам и Бруту. — Два отдельных лагеря означают, что если враг проникнет в один из них, то он не сможет попасть в другой. Это даст нам время объединиться. Боковая дорога в Неаполь облегчает подвоз продовольствия, а Патиск отвечает за то, чтобы мы получали его. Итак, все сказано и все сделано, поэтому если нас атакуют, что очень сомнительно, то атака провалится, ибо к нам подступиться нельзя.
Никто из присутствующих не возразил. Все думали о полученных новостях. Марк Антоний, оказывается, уже дошел до Амфиполиса еще с восемью легионами и тысячью конников. Это бы ладно, но к Фессалонике следом за ним подтянулся Октавиан и тоже, не останавливаясь, проследовал дальше. Несмотря на недомогание, из-за которого его несут в паланкине.
Кассий отдал все самое лучшее Бруту. Лучшую кавалерию, лучшие легионы, битком набитые закаленными ветеранами Цезаря, лучшую артиллерию. Он не знал, чем еще поднять дух своего вечно сомневающегося, до смешного робкого и застенчивого партнера, чересчур мелкотравчатого в сравнении с масштабами грандиозной затеи. Ибо Брут был именно таковым, какое бы количество тактических идей его временами ни посещало. Сарды со всей убедительностью показали Кассию, что Брута больше интересуют абстракции, чем реалии воинской жизни. Это даже нельзя было назвать трусостью, и по большому счету Кассий не взялся бы утверждать, что война и сражения пугают Брута. Но он с поразительной пренебрежительностью отмахивался от всех военных дел, даже от самых необходимых. Не склонялся над картами, не обходил своих людей, подбадривая их, а вместо этого дискутировал со своими философами или писал леденящие кровь письма покойной жене. А с плохим настроением тоже боролся по-своему: не пытался сделать что-нибудь стоящее, а пускался в рассуждения о страшной гибели Цицерона и о том, как он будет вершить над триумвирами суд, совершенно не сознавая, что ему это не по зубам, и слепо веруя в какую-то высшую справедливость. Такие плохие люди, как Октавиан и Антоний, победить, по его мнению, никак не могли. Восстановление прежней Республики и прав римских аристократов — слишком благородные цели, и они восторжествуют над всеми, кто их отрицает. Кассий, глядя на это, просто пожимал плечами и делал все возможное, чтобы защитить Брута от слабостей Брута. Лучшее, что у нас есть, пусть будет твоим, Брут, бери! И надо бы принести жертву Вейовису, древнему богу сомнений, чтобы избежать их.
Кассий очень старался для Брута, но Брут этого даже не замечал.
Антоний прибыл к реке Ганга в последний день сентября и возвел лагерь почти в миле от фронтальной, в форме лука, стены, защищавшей позиции освободителей.
364 
