Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
308 
— Женщины и есть движимое имущество, — улыбнулся Сулла.
— Я — нет! У меня есть своя собственность и свои дела.
Сулла сменил тон:
— Осада Аскула окончена. На днях Гай Юлий прибудет домой. И что тогда будут значить эти храбрые речи?
— Не надо, Луций Корнелий! Хотя я его очень люблю, я с ужасом жду момента, когда он войдет в дверь. Мой супруг отыщет упущения во всем, начиная с детей и кончая моей ролью хозяйки. А я буду отчаянно пытаться угодить ему — до тех пор, пока он не отдаст какое-нибудь распоряжение, которое я не смогу поддержать!
— И тогда, моя бедная Аврелия, ты скажешь ему, что он неправ, и начнутся неприятности, — мягко проговорил Сулла.
— А ты женился бы на мне? — свирепо спросила она.
— Только если бы ты была последней женщиной, оставшейся в живых, Аврелия.
— Однако Гай Юлий женился на мне.
— Ну, этого я никак не пойму.
— О, прекрати, ты становишься дерзким! — остановила она его.
— Тогда переменим тему, — предложил Сулла и отклонился назад, опершись на обе руки. — Как поживает вдова Скавра?
Ее фиолетовые глаза блеснули:
— Ecastor! Все еще интересуешься?
— Определенно.
— Полагаю, она находится под опекой относительно молодого человека — брата Ливия Друза, Мамерка Эмилия Лепида Ливиана.
— Я знаю его. Он помогает Квинту Лутацию в Капуе, а до того сражался в Геркулануме вместе с Титом Дидием; он пошел в Луканию с братьями Габиниями. Мамерк — из крепких парней, из тех, кого все считают солью земли. — Сулла сел, неожиданно став похожим на кота, завидевшего жертву. — Так вот откуда дует ветер? И что же, она собирается замуж за Лепида Ливиана?
— Сомневаюсь! — рассмеялась Аврелия. — Мамерк женат на довольно противной женщине, которая постоянно держит его под контролем. Это Клавдия, сестра Аппия Клавдия Пульхра. Знаешь, его жена заставила Луция Юлия вымыть храм Юноны Соспиты, не снимая тоги. Она умерла от родов двумя месяцами позже.
— Она двоюродная сестра моей Далматики, эта умершая Балеарика, как мне кажется, — сказал Сулла с усмешкой.
— Ей все тут двоюродные сестры, — заметила Аврелия.
Сулла приободрился:
— Как ты думаешь, моя Далматика могла бы теперь мною заинтересоваться?
— Не имею понятия! — покачала головой Аврелия. — Говорю тебе это честно, Луций Корнелий. Я не поддерживаю связей с женщинами моего круга — кроме тех, которые входят непосредственно в нашу семью.
— Тогда, может быть, ты ближе познакомишься с ней, когда вернется твой супруг. У тебя определенно будет тогда больше свободного времени, — лукаво сказал Сулла.
— Довольно, Луций Корнелий! Отправляйся-ка ты домой. Они вместе пошли к дверям.
Как только их фигуры исчезли из поля зрения смотрового глазка юного Цезаря, он спустился с потолка и ушел.
— Ты будешь добиваться Далматики для меня? — спросил Сулла, когда хозяйка открыла ему дверь на улицу.
— Нет, не буду, — ответила Аврелия. — Если уж ты так в ней заинтересован, добивайся ее сам. Хотя могу сказать тебе, что развод с Элией сделает тебя весьма непопулярным человеком.
— Я и раньше был непопулярен. Vale.
* * *
Выборы по трибам проходили в отсутствие консула, поэтому Сенат возложил обязанности наблюдателя на Метелла Пия Поросенка, который был претором и прибыл в Рим вместе с Суллой.
То, что народные трибуны намеревались составить консервативную группу, было ясно по тому, что первым прошел не кто иной, как Публий Сульпиций Руф, а Публий Антистий — сразу же за ним. Публий Сульпиций постарался избавиться от опеки Помпея Страбона. Приобретя превосходную репутацию на поле боя в качестве командующего в действиях против пиценов, Сульпиций желал теперь приобрести и политическую репутацию. В ораторских и судебных кругах он был широко известен, еще в юности сделав блестящую карьеру на Форуме. Будучи одним из самых многообещающих ораторов среди молодежи, он, как и покойный Красс Оратор, предпочитал малоазийский стиль речей. Он был столь же грациозно расчетлив в жестах, сколь изыскан в голосовых, стилистических и риторических приемах. Наиболее знаменитым его делом было обвинение Гая Норбана в незаконном осуждении консула Цепиона, известного в связи с золотом Толозы; то, что он это дело проиграл, в конце концов не повредило его репутации. Большой друг Марка Ливия Друза, хотя и не поддерживавший его идею предоставления гражданства италикам, после смерти Друза он сблизился с Квинтом Помпеем Руфом, напарником Суллы на предстоящих консульских выборах. То, что он теперь стал председателем коллегии народных трибунов, не сулило ничего хорошего любителям кривляния в демагогическом стиле.
308 
