очень нудно 
113 
Алекс проводил их в обширный вестибюль, откуда две винтовые лестницы вели наверх. Стены были сплошь расписаны фресками, освещаемые дневным светом, падавшим сквозь стеклянный купол. Алекс улыбнулся, увидев изумление на лице Эвелин.
— Я слышал, как некоторые называли это «палладиумом», других коробило от безвкусицы и громоздкости сооружения… А вся правда в том, что первый граф был человеком прижимистым и не стал нанимать архитектора. Просто натаскал отовсюду идей да добавил кое-что свое.
— Надеюсь, он не пристроил к этому дому банк, церковь, а заодно — и образцовую деревню? — спросила Эвелин, когда они вернулись в вестибюль, где их ждала экономка.
— Вообще-то мой прапрадед был изрядный пройдоха. И чем-то вроде банка. Попросту говоря — ростовщиком. А воображал себя почти Богом, если уж сам король соизволил дать ему титул. Правда, в обмен на все, что задолжал сундукам его славных предков… Если хочешь знать, как, по его мнению, должна выглядеть церковь, я покажу тебе позже комнату для официальных приемов… И для обслуживания всего этого требуется целая деревня слуг. Так что ты совсем недалека от истины.
Во время пространных объяснений экономка стояла рядом с каменным выражением на лице. Алекс тоже сделал мрачное лицо и несколько секунд наслаждался окаменелостью домоправительницы.
— Эвелин, это миссис Грин. Она ненавидит меня, потому что я больше похож на первого графа, чем все смеют допустить… А это, миссис Грин, моя жена и ее семья. Вы покажете миссис Веллингтон и Джейкобу голубые комнаты для гостей. Дорогу в свою комнату, надеюсь, найду… Если вы не заколотили там двери после того, как изгнали злых духов.
Дородная домоправительница слушала, не меняя выражения лица.
— Да, сэр. Как прикажете, сэр.
Она взглянула на усталую пожилую женщину в мятом платье явно колониального покроя, и лицо экономки вдруг смягчилось.
— Идемте со мной, мадам.
Эвелин постоянно оглядывалась, видя, как мать и брата уводят куда-то в глубины бесконечных коридоров, в то время как Алекс повел ее совсем в другом направлении. Теперь она по-настоящему боялась встречи с его родственниками. И понятия не имела, как вести себя с армией вышколенных слуг. Дома Молли считалась скорее членом семьи. А тут и спросить не у кого.
Они шли мимо бронзовых статуй, расставленных в нишах перед окнами, взгляд притягивали роскошно инкрустированные овальные столы, поставленные непонятно зачем, толстый ковер заглушал шаги. Похоже, весь дом состоял из бесконечных коридоров. Наконец Эвелин увидела несколько дверей в самом конце коридора.
Алекс открыл первую дверь слева и пропустил ее в гостиную, которая заняла бы весь первый этаж их дома в Бостоне. Высокие полукруглые окна выходили в небольшой сад. Тяжелые, расшитые серебром портьеры смутно поблескивали в лучах предзакатного солнца. Пол застилали персидские ковры причудливых, неожиданных расцветок; изящных очертаний кушетки, обтянутые бледно-голубой тканью, прекрасно сочетались с удобными креслами. Эвелин изумленно вскинула брови.
— А ты, оказывается, любишь уютную обстановку. Алекс озадаченно посмотрел на Эвелин, пытаясь угадать ход ее мыслей. Потом оглядел комнату и усмехнулся.
— Думаю, у Дейдры не будет сердечного приступа, если мы расшатаем пару диванов. Но есть и другие комнаты, более приспособленные для танцев. И потом, тебе нужно будет где-то принимать подруг… чтобы почаевничать, поделиться последними сплетнями. А здесь мы будем проводить тихие вечера, устав от суеты большого света… В кабинете у меня есть письменный стол, а секретер над ним можешь занимать ты. Думаю, тебе предстоит написать немало писем своим американским друзьям, клеймя наш насквозь фальшивый образ жизни.
Столь редкий в последнее время след улыбки на его лице не развеял беспокойства Эвелин, но почувствовала она себя увереннее. Осознав, что все еще крепко держит его за руку, Эвелин вздохнула и, словно оттолкнувшись, сделала несколько шагов в глубь комнаты. На глаза попалась незаметная дверь в дальнем углу, Эвелин обернулась и спросила:
— А это что? Наш кабинет?
Он взял ее за руку и повел. Вежливый жест был совсем не похож на нетерпеливую хватку, с которой он обычно сопровождал ее в спальню, поэтому Эвелин не встревожилась.
Вся комната была выдержана в сапфировых тонах, даже ковер на полу подчеркивал небесно-голубой колорит. Стулья тоже были обтянуты голубым атласом. Но среди всего этого, словно центр и средоточие, возвышалась широкая кровать, вся в золотом и желтом. Полог был сшит из прекрасного золотистого бархата, и Эвелин невольно прикинула, сколько чудесных платьев получилось бы из этой роскоши. Но тут же одернула себя. Нельзя так думать, если она собирается стать его женой. Алекс подошел к кровати и раздвинул полупрозрачные ширмы внутреннего полога. Эвелин исподтишка наблюдала за ним. Черты его были бесстрастны, и она, как ни старалась, не могла даже предположить, о чем он думал. Но не зря же он привел ее в комнату, которая предназначалась для жены. Неужели та ночь на корабле изменила его планы и он не хочет больше разводиться? Внутри у нее все замерло. Она представить не могла, как это будет — провести остаток жизни в этих комнатах. И сможет ли она?
113 
