очень нудно 
99 
Да ничего особенного в наличии, вроде, и не оказывалось. Так можно было бы подумать в то время. И не случалось ничего особенного. Ну, Джордж куда-то ходил или ездил, на рыбалку, в кафе там, в музей, и все такое. В парк, в мечеть… или просто сидели они с учителем под деревом и беседовали. В Нигерии, помню, с Ибрагимом сидели они в тени дерева на земле. Джорджу тогда лет девять было или десять. Просто говорили. Помню, мне тоже хотелось там с ними сидеть, но, пригласи они меня, я бы наверняка отказалась. Так мне теперь кажется.
Все дело в том, что из себя человек представляет. Приходят они в дом раз, другой, третий… Начинаешь задумываться, кто же он такой, и все такое.
И что?
Хасан мне сразу понравился, с первого взгляда, хотя он был и старый. Так я тогда думала. Мать сказала, что ему сорок пять. Ровесник Симона.
Беседовали Хасан и Джордж подолгу. Ни с кем он так много времени не проводил. Почти каждый день они общались. Они съездили на неделю в Священный город. И было это лишь в прошлом месяце. Когда брат вернулся, я обратила внимание, что родители не спрашивали его ни о чем. Джорджу шестнадцать, он для них как будто взрослый. Боятся они его, что ли? Нет, это, конечно дурацкая постановка вопроса, дурацкая формулировка. Надо как-то иначе, но мне почему-то ничего не лезет в голову.
В общем, похоже, что чем больше об этом думаешь, тем удивительнее. Но не в том смысле, что ты прыгаешь от восторга: ах-ах, как удивительно, как потрясающе! А в том смысле, что задумываешься серьезнее, вникаешь глубже и глубже. Каждый день приносит что-то, о чем стоит подумать. Я и записки эти свои сочиняю ежедневно понемногу. И думаю каждый день, и к матери пристаю с вопросами. С Джорджем тоже разговариваю, но тут каждый день не получается. Он парень понятливый, не дразнится, как в детстве.
Хотелось бы мне обратно в детство. Взрослеть почему-то не тянет. Врать здесь не собираюсь, пишу правду. В последнее время задумываюсь над тем, что Симон и Ольга слишком много работают. Жизнь их можно без всяких преувеличений назвать тяжелой. Вижу, что Джордж тоже так считает. Вижу, что он лихорадочно размышляет, беспрерывно и напряженно. Чувствуется, что он хочет уловить и упорядочить все свои мысли, но у кого же это получится!
Много времени он проводит наедине с собой. Иногда во дворе, окруженный всей местной детворой, рассказывает что-то ребятишкам или играет с ними. Не находит себе места, носится вокруг, как заведенный. Зашло солнце — и он уже на кровле. Сидит, свесив одну ногу, обхватив руками колено второй, смотрит в небо, беседует со звездами. И мыслит. Ночами по-прежнему часто не спит. Родители просыпаются, засыпают снова, они знают о его бдениях, может быть, узнали чуть позже, чем я, чем появилась Мириам. Мать не любит затрагивать эту тему. Она знала, но оценивала это не так, как сейчас. Обычное явление: то, что мы думаем о чем-то через год, отличается от того, что мы думали раньше. На свои мысли нельзя положиться.
Но чему-то другому, область которого где-то за мыслями можно доверять.
Как ни странно, жизнь нашей семьи протекает совершенно нормально, просто образцово. Даже Бенджамин ведет себя если и не вполне пристойно, то нормально, как и другие подобные отпрыски в других нормальных семьях.
Вообще-то, если на то пошло, Бенджамин ведет себя гнусно. Но я понимаю, что это объясняется тем, что он не видит, что у него «не так». Он понимает, что не приемлет того, что происходит с Джорджем. Он размышляет над этим. Как бы Бенджамин себя ни вел, дураком его не назовешь. Джордж его с ума сводит, и он не может думать ни о чем другом.
Когда Джордж вернулся из Священного города, Бенджамин не задал ни одного вопроса, но постоянно висел над Джорджем грозовой тучей. Джордж всегда очень терпим с братом. Ну, чаще всего. И со мной тоже. Понимаю, что иной раз ему хотелось бы, чтобы мы не болтались возле него. Я все время трусь рядом с ним, выжидая от него словечка, взгляда, не говоря уж об улыбке. Помню его чудесную улыбку в детские годы. Сейчас, конечно, он реже улыбается. Ссутулившись, стариком передвигается с невидимой ношей на плечах, а на лице вместо улыбки иногда проскальзывает гримаса боли.
Но иногда, обычно, когда вся семья в сборе, за столом или на крыше, он забывает о своих заботах, веселится и веселит всех, кто рядом. Мне нравится следить за реакцией отца и матери. Они облегченно улыбаются, Бенджамин ведет себя, как дитя малое, и, боюсь, я тоже.
99 
