Лёгкий, ненавязчивый романчик 
96 
И Бенджамин тоже хандрил, в школе валял дурака, учился плохо. Вернувшись, Джордж восстановил отношения с Бенджамином, у него получилось. Но я-то видела, что Джордж вырос, а Бен этого не замечал. Он всегда из кожи лез, чтобы Джордж его похвалил, выделил. Родители всего не видели. Не потому, что не обращали внимания. Конечно, дел-то у них всегда было по горло, но и нами они занимались много, нашим воспитанием и все такое. Но сестра видит больше, чем родители. От этого никуда не денешься. Мелочи от них ускользали.
Теперь я понимаю, что родители отправили Джорджа на год в Уэльс не только для того, чтобы изучать времена года, но и с целью оторвать Бенджамина от Джорджа. Но мне кажется, что от этого лучше не стало. Бенджамин завидовал Джорджу, которому дали что-то такое, что не дали ему. Хотя он и отказался ехать, сам не хотел и Джорджа демонстративно презирал как батрака на ферме. Бенджамин у нас сноб. Любит задаваться.
Теперь я вижу, что раньше много не замечала, не понимала. Всю жизнь, что ли, будет это теперь до меня доходить? А раньше казалось, что и замечать-то нечего, все, как на ладони.
Вернувшись, Джордж все спрашивал меня: что здесь произошло? Расскажи, что здесь без меня происходило. Я рассказала ему о своих занятиях испанским и французским, сыграла на гитаре.
Брат с трудом сдерживал раздражение. Нет, сказал он, я имею в виду не только тебя. Тогда я рассказала ему о Бенджамине, хотя о Бенджамине-то Джордж и сам все знал, они ведь все время вместе. Брат молча глядел в сторону, и я поняла, что опять он услышал не то, что хотел. Я рассказала о матери, которая как раз работала над организацией новой большой больницы, а отец ей в этом активно помогал. Это уже ближе, однако все равно его не удовлетворило. Джордж сказал, что наша семья еще не весь свет, есть вещи и поважнее. Я смутилась, запаниковала. Со мной всегда так, когда Джордж мной недоволен. Я принялась бормотать о том, что слышала от отца с матерью, но он уже утратил ко мне интерес. Брат, конечно, не грубил мне, обращался ласково, но думал уже о другом. Он сошелся с группой парней из колледжа, они много шумели, и он тоже; даже не верилось, что это брат мой Джордж. Но толковали они о том, что меня не интересовало.
Я стала прислушиваться к разговорам родителей об обстановке в мире, записалась в школе в кружок текущих событий, обращала внимание на информационные программы и выпуски новостей.
Наша семья в этом отношении отличается от других. Куда ни глянь, все сейчас страстные приверженцы какой-нибудь партии. Или притворяются. Это тоже сразу видно. Родители часто повторяют, что винить этих людей нельзя. Вопрос выживания. Людям не всегда нравится, когда они такое слышат. Однако Симон с Ольгой к политике относятся с неприязнью. Они заняты конкретными делами, своими больницами. Они об этом нечасто говорят, только с близкими знакомыми.
Но и когда они молчат, тоже все понятно. А все вокруг с головой ушли в политику, и родители чувствуют себя не в своей тарелке. Все равно, как атеист в Средние века.
Англия. Первые два раза мы, дети, ездили туда еще до установления диктатуры. Ничего особенного в глаза не бросалось, разве что все шло вкривь и вкось. Но в третий раз уже не хватало продуктов. Даже на ферме мистер Джонс и миссис Джонс беспокоились. Я расспрашивала Симона и Ольгу, и они сказали, что многих арестовывают, что арестованные пропадают бесследно. Ну, об этом я уже слышала. И безработные, особенно молодые, бушуют, хулиганят. Пока их не заберут в армию или не посадят. В Уэльсе и в Шотландии то же самое, хотя они вроде и независимы. Диктатор попытался выгнать из Англии всех иностранцев. Родители столкнулись с трудностями, отправляя Джорджа туда на год. Мать говорит, что пробить поездку помогли лишь «особые отношения». Хотя мы все считаемся англичанами. Я узнала, сколь важная штука эти «особые отношения».
Америка. Ольга и Симон утверждают, что эта страна богатая, кризис в ней замаскирован. Но я помню очереди за хлебом. И, как Ольга говорила, там точно так же буянят безработные, бьют витрины, поджигают автомобили. И когда мы там были, видели военных и лагеря. В Нигерии все иначе, потому что страна бедная. Может, это лучше, чем сначала быть богатым, а потом обеднеть. В Нигерии на каждом шагу голодные и больные. Тогда мать как раз начала брать меня с собой. Мы посещали больницы и лагеря беженцев. Я тогда впервые видела эпидемию. Конечно, у меня были сделаны необходимые прививки и все такое. Но никто не знал, что за болезнь свирепствовала в то время, и, между прочим, так с ней толком и не определились по сей день. Задним числом я дивлюсь храбрости Ольги, тому, что она везде брала нас с собой. Сейчас мама говорит, что приучала нас быть готовыми ко всяким неприятностям.
96 
