Запары

Если честно, то я спокойно обошелся бы без этих чертовых запар, особенно в сравнении с ерундовой работенкой, которая нам предстояла вечером. Но, так или иначе, вот так все оно и вышло. Чужие сюда не заходят, тем более такой тусовкой. Только не на нашу территорию, черт возьми.

— Зашли вот освежиться, — говорит этот заносчивый илфордский мудила.

Я повернулся к Балу, потом опять к ротастому илфордскому ублюдку:

— Ну-ка, давай, блин, освежимся. На улице.

Я сразу понял, что ублюдок в штаны наложил, потому что ротастый с хитрым дружком своим как-то погрустнели, это было чертовски заметно.

Лес из Илфорда, он еще ничего, говорит:

— Слушайте, ребята, нам не нужны неприятности. Пошли, Дейв, — говорит мне.

Ну уж нет, они сюда не будут ходить и варежки разевать. Этому не бывать. Я делаю вид, что не слышу, киваю Балу, и мы направляемся к выходу.

— Ты, — говорит Бал этому ублюдку Гипо и его ротастому приятелю, — давайте-ка на улицу, живо, суки!

Они идут за нами, но мне кажется, что очко у них уже играет. Несколько ребят из Илфорда тоже хотят пойти за нами, но Риггси говорит:

— Сидите смирно, суки, и пейте ваше сучье пиво.

Сами разберутся.

И вот мы с Балом наедине с обоими илфордскими чуваками, и гаденышам уже некуда деться, — они — как бараны, которых ведут на бойню. Но тут я вижу, что один из них не пустой — вытаскивает нож и лезет на Бала. Второй тоже дергается, я-то думал, что просто врежу ему спокойно, но он, сука, сам напросился. Он пару раз меня пихает, но, дурачок, не понимает, что мы в разном весе, и я гораздо тяжелее, поэтому мне по фиг — могу принять пару толчков, чтобы подойти поближе, — что я и делаю — и тут уж все быстро заканчивается. Я бью его в челюсть и пару раз пинаю, и он ложится на асфальт парковки паба.

— У нас тут, сука, паренек из Рембрандта! Весь по холсту размазан! — ору я чуваку, который весь скрючился на палубе, задор его уже куда-то делся. Я опускаю тяжелый сапог ему на горло, и он наполовину хрипит — наполовину задыхается. Бью его пару раз ногой. Жаль, конечно, совсем в парне боевого духа не осталось, поэтому я бросаю его и иду на подмогу к Балу.

Но Бала сначала нигде не видно, а потом он появляется, глаза горят, как у черта, а по руке течет кровища. Похоже, сильно задело. Этот ублюдок резанул его и свалил, подлая трусливая сука.

— Этот урод мне руку порезал! С ножом был, сука! Мы с ним честно один на один вышли! Конец ублюдку! Конец ему! — кричит Бал, тут он видит парня, которого я замочил, — лежит себе на асфальте и стонет, и в глазах его загорается огонь.

— СССУКИ! ЕБАНЫЕ ИЛФОРДСКИЕ СССУКИ! — И он начинает пинать илфордского до одури, а тот сворачивается в комок, пытаясь защитить лицо.

— Стой, Бал, сейчас я его тебе разогну, — говорю я и бью ногой ублюдка внизу спины, от чего он распрямляется, и Бал теперь может хорошенько врезать тому по морде.

— Я НАУЧУ ВАС, СССУКИ ИЛФОРДСКИЕ, ПЕРО ВЫТАСКИВАТЬ В ЧЕСТНОЙ ДРАКЕ, УРРРОДЫ!

Мы так и оставили илфордского мудилу валяться на парковке. Ему бы досталось побольше, не будь он одним из наших парней, не в смысле с Майл Энда, а из Фирмы. Вообще-то, хоть они и зовут себя Фирмой, но они все-таки не настоящая Фирма. И мы им это, сукам, доказали. Простые солдаты, все они. До настоящих идей им далеко.

Но, так или иначе, мы бросаем чувака на парковке и снова заходим в паб допить свои напитки. Бал снимает майку и обматывает ею руку. И стоит тут, как настоящий чертов Тарзан. Рана выглядит довольно серьезно, нужно бы ее поскорей зашить в травме в Лондонской больнице неподалеку. Но придется ему потерпеть — нужно героем себя показать и лицо не потерять.

Мы и в самом деле героями вернулись в бар: рты до ушей, как у двух чертовых Чеширских котов. Наши ребята встречали нас с гордостью, а пара илфордских незаметно свалила. Лес из их тусовки подошел к нам.

— Ну что, добились своего, все по чести, ребята, — говорит он. Неплохой чувак этот Лес, нормальный

парень.

Но Бал что-то не очень счастлив. И понятно — с порезанной-то ручищей.

  29