27 
Сколько времени понадобилось Астре и Мэйре, чтобы стать чем-то большим, чем самими собой? Это нам не известно.
Но в одном мы не сомневаемся: когда-то, давным-давно, жила-была женщина, которую, возможно, звали Мэйрой, и жили другие женщины; и эти женщины выносили первых детей, зачатых от мужчин. Были они потомками древнейших людей, вышедших из моря, а произвели новых людей, принесших вместе с собой в мир беспокойную пытливость.
* * *
Женщины и девушки, спустившиеся в долину и вернувшиеся обратно беременными, сидели у входов в пещеры и охраняли своих детей, сильно отличавшихся от прежних. Их отпрыски рано начинали ходить, рано начинали говорить, и за ними нужно было зорко наблюдать каждое мгновение. Матери смотрели вниз, на развалившихся по кромке волны соплеменниц, сознавая, что дети их несут двойное наследие, видя, сколь пассивны, неповоротливы, спокойны те, нижние младенцы. Опущенные в воду, они, однако, оживали, бесстрашно бултыхались в морской воде.
Когда новые матери хотели поплавать, они спускались вниз все вместе, с детьми, и выбирали бухточки, не посещаемые племенем. Племя же разбилось на две части, внимательно одна за другой следившие.
Случилось еще нечто, лишь вскользь упоминаемое в старых хрониках как нечто само собой разумеющееся. Следовательно, огонь они освоили давно, очень давно.
В долине огонь поддерживался все время в кострище возле большого бревна. Постоянно дежурили возле него специально для этого выделенные монстры-костровщики. Скоро костры заполыхали и возле входов в пещеры. Эти костры побуждают к размышлениям относительно применяемых шкал времени.
Сначала никакого огня (ни на берегу, ни в долине), и вдруг — всегда огонь, все время огонь. Появление огня должно было восприниматься как событие не меньшего значения, чем рождение новых детей.
Почему огонь появился столь неожиданно? На протяжении многих поколений они наблюдали, как удар молнии вышибал из скального выступа искры в сухой мох, как молния попадала в сухую траву или высохшее бревно, горевшее и тлевшее после этого на протяжении нескольких дней. В лесу монстры натыкались на выгоревшие участки с потрескавшейся от жара землей, с обугленными трупами животных. Кто-то мог увидеть обгоревшего кузнечика и съесть его, и ему нравился новый вкус. Могли они попробовать обжаренную мышь или запеченные в золе птичьи яйца. Но никто из них ни разу не подумал взять этот огонь с собой, чтобы греться по ночам и готовить пищу.
И вдруг эта мысль как будто появилась у всех разом, и большой костер запылал в долине, загорелись огни у входов пещеры, и жарились в этих огнях орехи, яйца и, возможно, птицы, снесшие эти яйца.
Хранилась память об оленихе, вскармливавшей и гревшей первых маленьких монстров. Жили люди орла, люди оленя, и на кострах этих людей никогда не жарилось мясо орла или оленя.
Мы можем оглянуться в прошлое, представить себе молодых людей, сидящих вокруг большого костра, попытаться разгадать, как люди, всматривавшиеся в живые языки пламени, на протяжении столетий и не помышляли приручить огонь, а потом вдруг взяли и приручили. Или все же не вдруг? Может быть, все-таки постепенно, поэтапно? Что вызывает такого рода изменения, превращение невозможного в возможное, даже в необходимое? Размышления на темы такого рода приводят к нарушению душевного равновесия, изгоняют сон и заставляют сомневаться в самом себе.
За время моей жизни вещи, невозможные ранее, неоднократно становились повседневной банальностью. Почему? Задумывались ли эти древние люди, как и по какой причине пламя, виденное ими ранее в лесу, стало частью их быта? Об этом хроники молчат.
Тем временем молодые люди в долине все еще беспокоятся по поводу своей численности. Огонь, великое благодеяние, не обеспечил их безопасности, не устранил опасностей лесной чащи. Вдруг из кустов на тебя набросится разъяренный секач, или помешаешь ты медведю; змея может случайно зацепиться за твою босую ногу, сверху скатится валун, кто-то рассыплет искры в сухую траву и не успеет удрать от быстрых языков пламени… Ядовитые растения, челюсти и жала ядовитых насекомых… И все так же мимо несется глубокая река, готовая подхватить неосторожного ребенка.
Да, кстати, что касается огня. Сохранилась запись о вспышке гнева Мэйры и Астры. Один малыш свалился в костер, никто не успел его вовремя задержать. Прибывшая после этого в долину Мэйра упрекнула монстров в непоследовательности. Они жаловались, оправдываясь тем, что их мало, тем, что орлы редко приносили детей, а сами они не могли усмотреть за своими детьми.
27 
