43 
– Куда?
– Завтра, – сказал Дреод, отметая вопрос небрежным взмахом руки.
– Могу я идти сам или меня снова понесут?
– Можешь идти. Если будешь сопротивляться, тебя понесут.
Стивен кивнул.
– Где мы находимся?
Дреод помахал рукой в воздухе.
– Под землей, ты и сам видишь. В старом реуне, брошенном халафолками.
– Правда?
Ему стало интересно. Эспер рассказывал ему про реуны халафолков, тайные пещеры, где обитала большая часть самой странной расы, называвшейся сефри.
Сефри, которых знали все, были торговцами и циркачами – те, что жили на поверхности земли. Но они составляли лишь ничтожное меньшинство своего народа. Остальные до недавнего времени обитали в потайных пещерах в Королевском лесу. И вдруг они покинули свои древние дома, спасаясь бегством от Тернового короля.
Эспер и Винна побывали в таком покинутом реуне. А вот теперь Стивена занесло еще в один.
– А где их город?
– Недалеко отсюда. Не город, а то, что от него осталось. Мы начали его разрушать.
– Почему?
– Все, что сотворено руками человека и сефри в Королевском лесу, будет уничтожено.
– И опять же, почему?
– Потому что их здесь не должно быть, – сказал Дреод. – Потому что люди и сефри нарушили священный закон.
– Закон Тернового короля.
– Да.
Стивен покачал головой.
– Я не понимаю. Эти люди… вы… вы же, должно быть, когда-то принадлежали к деревням или племенам. Жили в Королевском лесу или поблизости…
– Да, – тихо ответил Дреод. – Это наш грех. И теперь мы за него платим.
– Каким колдовством он принуждает вас? Не все оказываются ему подвластны. Я видел Тернового короля, но не стал слиндером.
– Нет, конечно. Ты не испил из котла и не принес клятву. В горле Стивена снова пересохло, мир, казалось, оставил его, несколько раз перевернулся вокруг оси и возвратился измененным.
– Позволь уточнить, вы сами это выбрали? – сказал он, пытаясь не допустить в голос рвущуюся наружу ярость. – Все эти люди служат Терновому королю по собственной воле?
– Я не знаю, был ли у нас другой выбор.
– Давай я объясню, – проговорил Стивен. – Под словом «выбрали» я подразумеваю сознательное принятие решения. Под словом «выбрали» я подразумеваю, что однажды вы почесали в затылке и сказали: «Клянусь собственной бородой! Пожалуй, разденусь-ка я догола и примусь бегать по лесу, словно дикий зверь, жрать своих соседей и жить в пещерах». Так? Под словом «выбрали» я подразумеваю, что вы, скажем так, могли этого и не делать.
Дреод опустил голову и кивнул.
– Тогда почему? – взорвался Стивен. – Почему, ради всех святых, вы добровольно превратились в грязных животных?
– В животных нет ничего грязного, – возразил Дреод. – Они священны. Деревья священны. Это как раз святые порочны. Стивен начал было протестовать, но Дреод лишь отмахнулся.
– Среди нас всегда были приверженцы древних обычаев – Его законов. Мы приносили древние жертвы. Но то, что мы помнили, мы помнили не по-настоящему. Наше понимание не было полным. Мы верили, что он пощадит нас, когда вернется, за то, что мы его почитали. Но Терновый король не знает, что такое почести, правда, хитрость или любое другое человеческое качество. Он понимает мир, как понимают его охотник и дичь, земля и гниение, семя и весна. Наш народ заключил с ним всего одно соглашение, и мы его нарушили. И потому теперь должны служить ему.
– Должны? переспросил Стивен. – Но ты же сказал, что у вас был выбор.
– И мы его сделали. Ты бы поступил так же, будь ты одним из нас.
– Нет, – усмехнулся Стивен. – Не думаю.
Дреод резко встал.
– Следуй за мной. Я кое-что покажу тебе.
Стивен пошел за ним, осторожно обходя спящих слиндеров. Во сне они казались самыми обычными мужчинами и женщинами, если не считать того, что все они были обнажены. Стивен подумал, что до сегодняшнего дня ему редко доводилось видеть женскую наготу. Однажды, когда ему было двенадцать, он и несколько его друзей подглядывали в щелочку в стене за переодевавшейся девушкой. Недавно он случайно увидел краем глаза купающуюся Винну. Оба раза зрелище, казалось, прожгло его глаза, живот, проникнув прямо туда, где таилась похоть. А порой он всего лишь представлял себе, как может выглядеть женщина под одеждой, и ему становилось очень не по себе.
Теперь же он видел множество женщин, некоторые из них были довольно красивы, но он не чувствовал ничего, кроме отвращения.
43 
