Последние отзывы

  77  

— Дискуете? А что случилось? Почему встревожены?

Леонид поднялся с лущильника, мрачновато пожал протянутую Хмелько руку, кивнул головой в сторону вешки:

— Взгляните, полюбуйтесь!

В сопровождении Багрянова и еще кое-кого из бригады Хмелько прошла метров сто по исцарапанной целине и, остановившись, проговорила:

— Это не дискование… Одно горе!

— Тогда скажите, какого же дьявола ваши ученые мудрят? — заговорил Багрянов, сердито заглянув в безмятежные синие глаза Хмелько.

— Почему они заставляют заниматься пустыми делами?

— Да, рекомендовали дисковать…

— А чем ее дисковать, они подумали? — продолжал Леонид. — Вот мы попробовали и сразу видим, что легкие лущильники явно непригодны, а ведь тяжелых очень мало! Да и тяжелые… Пойдут ли они? Может, их еще больше будет забивать?

— Вероятно, — с улыбочкой согласилась Хмелько.

— Улыбаться тут нечего! — одернул ее Багрянов. — Эти ваши ученые, я слыхал, сами еще спорят, дисковать или нет, а уже рекомендуют!

— Рекомендация не приказ, — возразила Хмелько.

— В том-то и дело, что их рекомендация неизвестно где стала приказом! — продолжал Баг-рянов. — Вы же знаете, что нам уже не рекомендовано, а приказано: дискуй — и точка! Что же получается? Сколько сегодня вот таких бригад, как наша, совсем зря таскают по целине лущильники, тратят время, силы и жгут топливо?

Он подозвал к себе Петрована и, тронув его за плечо, спросил:

— А ну скажи, Петрован: как надо пахать здешнюю целину?

— Пускать плуги — и все… — потупясь, ответил Петрован.

— Вот видите! — воскликнул Леонид, обращаясь к Хмелько. — Так что же делать будем, товарищ агроном? Бросать лущильники?

— Бросайте! — решительно ответила Хмелько.

— А если Краснюк встанет на дыбы?

— Скажем ему, что самое большое начальство — жизнь: она может отменять любые приказы.

Леонид нагнулся к Петровану, сказал:

— Давай плуги!

Вслед за Петрованом бросились все, кто в ожидании дальнейшего развития событий неотступно следовал за бригадиром. Багрянов и Хмелько остались одни и некоторое время, почему-то избегая глядеть друг на друга и делая вид, что мешает говорить ветер, молча шли к бригаде…

Первой все же заговорила Хмелько:

— А ведь я, товарищ бригадир, не была на совещании в Москве, где вырабатывались рекомендации по целине. — Она краем синего глаза вглянула на Леонида. — Вы разве не знали?

— Знал, ну и что же? — грубовато спросил Леонид.

— Зачем-же вы закатили мне выговор за эти рекомендации, да еще при всей бригаде?

— Вероятно, как представителю науки — за компанию.

— А так ли? — усмехнулась Хмелько, и на ее лице засияла озорная улыбочка. — Вам почему-то хочется грубить мне… Это отчего?

— Если я с вами груб, то почему же вы не обижаетесь на меня? — спросил Леонид. — Мне кажется, вы даже повеселели от моей грубости.

Хмельно захохотала и ответила: — Совершенно верно.

— А вы с причудами! — криво усмехаясь, уколол ее Леонид, но тут же втайне вынужден был признаться, что Хмельно, конечно, права: у него и в самом деле вдруг появилось безотчетное желание нагрубить ей, словно ему хотелось что-то доказать своей грубостью. — Когда-то вы мне сказали, что я опрометчив, что от меня всего жди… — продолжал он после мянутного раздумья. — А на что же способны вы со своими причудами? Если следовать логике, то ласковое обращение, наоборот, сделает вас грустной?

— А вы попробуйте изменить отношение ко мне, — лукаво предложила Хмельно. — Увидите сами.

— Рискованно, я верю логике, — ответил Леонид. — Кому нужен грустный агроном на целине? Нет уж, я лучше буду поддерживать ваше веселое настроение…

Бригада столпилась вокруг трактора Кости Зарницына, который стоял перед самой вешкой. Бестолковая возня с лущильниками на' пронизывающем до костей ветру и первая неудача сделали свое дело: у многих уже погас в глазах тот горячий детский восторг, с каким они отправились сегодня за тракторами в степь, лица их посерели, стали озабоченней, чрезмерно звонкие голоса поутихли.

— У кого же легкая рука? — спросил Леонид, подойдя к бригаде. — У тебя, что ли, Зарницын? Попробуем сначала одним трактором…

— Нет, мы тут решили так: пусть первую борозду ведет Черных, — ответил Зарницын. — Он сибиряк — родня целине. И потом он человек опытный и военный: у него первая борозда петь будет, как струна!

  77