очень нудно 
55 
Никто не проронил ни слова.
Все еще глядя на каминную полку, Дефорест опустился на краешек кресла, маленькие ступни вместе, руки на коленях. Я взглянул на Рейчел, как бы спрашивая: «Ничего, если я спрячусь под диван, пока он не уйдет?» Затем Дефорест закрыл лицо ладонями и сидел так секунд пять. Потом он убрал руки и посмотрел на Рейчел: зло и одновременно пристыжено, как школьник, пойманный на воровстве.
— Что такое? — испуганно спросила Рейчел.
— Ты в порядке? — вступил и я. — Могу я чем- то помочь?
Храбрый ребенок может вынести что угодно, но только не сочувствие, и маленькая квадратная голова Дефореста вдруг задергалась, а все его тело мелко задрожало. Он заплакал.
Рейчел вскочила с дивана и опустилась рядом с ним на колени. Ее груди оказались на его коленях, рукой она обняла его за ноги, а другой рукой гладила по лицу и волосам.
— Дефорест, Дефорест, ш-ш, ш-ш-ш, Дефорест, ш-ш-ш, — шептала она.
Не в силах поверить увиденному, я громко произнес:
— Я пошел на кухню.
Десять минут спустя Рейчел последовала за мной. Я спросил, как дела у Дефореста, и она ответила, что он уже в порядке, но ей, наверное, лучше поехать в Лондон вместе с ним. Я сказал, что не хотел бы этого. Она сказала, что должна.
Как вертушка музыкального автомата движется вдоль ряда вертикально стоящих пластинок, прежде чем выбрать одну из них, так и я перебирал в мозгу варианты ответа. В конце концов, глядя в пустоту перед собой, я произнес:
— Я знаю, что произойдет. Через минуту ты отсюда выйдешь, и больше я никогда тебя не увижу.
Как описать, что я пережил за остаток этого дня? Мое сердце облилось кровью и заледенело.
Чарльз слушал, как замирает вдали звук машины, а затем начал подниматься по лестнице, переставляя ноги, как престарелый тяжеловес. «Семь часов вечера», сообщили ему часы. В родительской спальне он порылся в выдвижных ящиках, исследуя пузырьки с лекарствами. Назад в гостиную. Там он проглотил пригоршню снотворных таблеток, запив их тепловатой водкой. Он пожаловался зеркалу, что теперь ему стало только хуже.
Чарльз поднялся в комнату Рейчел. Комната выглядела точно так же, как и двадцать пять часов назад, когда он впервые ввел туда девушку. Он методично, но безуспешно искал записку, гласящую: «Я так тебя люблю. Р.» Затем он пнул одну из железных кроватных ножек, не так сильно, как мог бы, но достаточно сильно, чтобы вскрикнуть от боли и удивления.
Уже в своей комнате он снял ботинок. Ноготь большого пальца правой ноги остался у него в руке. Несколько секунд поразмышляв над этим, Чарльз находчиво приклеил его на место с помощью цветной липкой ленты.
Он отыскал свой «Блокнот Рейчел» (не путать с «Папкой Рейчел») и что-то в нем записал. Упал на кровать, но минуту спустя поднял голову На лице была злость, а в голове все кружилось. То сидя, то лежа, он избавился от большей части одежды. Через каждые несколько секунд он изрыгал проклятия или хватал ртом воздух, задыхаясь своим горем.
Давайте так и оставим его, постепенно затемняя сцену: сидящего в кресле в коматозном состоянии; совершенно нагого, не считая наручных часов, единственного носка и алой подушечки, прикрывающей бедра.
На следующее утро первым делом я обежал дом, распространяя легенды о том, что произошло с Рейчел. Семейная трагедия, финансовый крах, непоправимая утрата, нападение Кинг-Конга и так далее, — из-за всего этого она и уехала. Я врал напропалую, совершенно не заботясь о том, что рано или поздно меня могут разоблачить. Мне было необходимо сохранить лицо только до конца уикенда, а потом уже никто не будет столь бестактен (да и никому не будет до этого дела), чтобы возвращаться к этой теме.
Теперь моей главной заботой было налиться до такого состояния, чтобы я смог позвонить Рейчел. Благодаря капризу моего отца воскресные газеты не допускались в кухню до вечера; наверное, это казалось ему страшно занятным и очень цивилизованным — целый день болтаться по гостиной с газетой. Но спиртное хранилось именно в гостиной, и Вилли Френч, в силу профессионального интереса, а также сэр Герберт, в силу преклонного возраста, наверняка проторчат там по крайней мере до двух.
На самом деле все было не так плохо. Совершив набег на кладовку, я провел вторую часть утра с половиной бутылки (изысканного, как мне казалось) южноафриканского шерри. Я составлял схематические планы Телефонной Беседы — весьма самонадеянные планы, надо признать. Мое поведение предыдущей ночью теперь представлялось мне чересчур драматизированным. Даже Рейчел не могла всерьез повестись на это гротескное Де- форестово представление. Ее поступок был всего лишь приступом минутной слабости.
55 
