очень нудно 
63 
Мистер Кэдволладайн уловил.
— Вы полагаете, мистер… э-э… Хатчмейер может… э-э… потребовать неустойку?
— Или подать в суд, — без обиняков сказал Френсик, — и тогда лучше быть готовыми тут же вернуть ему всю сумму.
— О, разумеется, — подтвердил мистер Кэдволладайн, которому явно очень мало импонировала роль ответчика. — Предоставляю это целиком на ваше усмотрение.
Френсик положил трубку с облегченным вздохом Взвалив часть ответственности на мистера Кэдволладайна и его треклятого клиента, он немного повеселел. Он даже не без удовольствия набил себе нос табаком, но тут зазвонил телефон: Соня Футл из Нью-Йорка. Голос у нее был совершенно подавленный.
— Ох, Френзи, я в таком горе, — сказала она, — и я во всем виновата. Если б не я, никогда бы этого не случилось.
— Что значит — ты виновата? — спросил Френсик. — Ведь не ты же…
— Зачем я его сюда повезла? Он был так счастлив… — голос ее прервался и послышались рыдания.
Френсик сглотнул ком в горле.
— Бога ради расскажи мне, что случилось, — попросил он.
— Полиция считает — убийство, — сказала Соня и снова зарыдала.
— Это я уже понял из телеграммы. А что случилось — пока не понимаю. Как он погиб?
— Неизвестно, — сказала Соня, — и это ужаснее всего. Они шарят по дну залива, перекапывают золу на пожарище…
— Какую золу? — удивился Френсик, силясь понять, зачем Пипера ищут в золе, если он утонул.
— Понимаешь, Хатч и я, мы поехали на яхте, разыгрался шторм, дом загорелся, и кто-то стрелял в пожарных, а катер Хатча налетел на нас и взорвался, мы чудом уцелели и…
Рассказ ее был невнятный и сбивчивый, и Френсик, прижимая трубку к уху, тщетно пытался составить картину происшествия. Казалось, хаотические образы были частями бредовой головоломки, сцеплявшимися без малейшего подобия общего рисунка Огромный деревянный дом изрыгает пламя в ночное небо. Кто-то, укрывшись в пылающем доме, обстреливает пожарных из крупнокалиберного пулемета. Медведи. Хатчмейер и Соня на яхте во время урагана. Горящие катера бороздят залив — и наконец самое чудовищное: Пипер отлетает в лучший мир вместе с миссис Хатчмейер в норковом манто. Какое-то адское видение.
— Кого подозревают? — спросил он.
— Какую-нибудь террористическую группу, — сказала Соня. Френсик судорожно сглотнул.
— Террористическую группу? Зачем террористам убивать бедного Пипера?
— Ну, вокруг него был устроен такой шум — вышло целое побоище, — сказала Соня. — Когда мы сошли на берег в Нью-Йорке… — И она рассказала об их прибытии, а Френсик в ужасе слушал.
— Ты говоришь, Хатчмейер нарочно это устроил? Да он сумасшедший!
— Он хотел, чтоб вышла большая шумиха, — объяснила Соня.
— Тут он преуспел, ничего не скажешь, — заметил Френсик. Но Соня опять разрыдалась.
— Ты просто бессердечный, — выговорила она. — Словно ты не понимаешь, что это значит…
— Понимаю, — сказал Френсик, — это значит, что полиция станет выяснять личность Пипера и…
— Что это наша вина, — проплакала Соня, — мы его послали сюда, из-за нас…
— Ну уж нет, — сказал Френсик, — если б я знал, какая ему уготована встреча, я бы в жизни не отправил его на заклание. Что же касается террористов…
— Полиция не вполне уверена, что это террористы. Сначала они думали, что его убил Хатчмейер.
— Вот это больше похоже на правду, — сказал Френсик. — А судя по твоему рассказу — просто сущая правда. Он подстрекатель. Пусть не он сам…
— А потом они, кажется, подозревали мафию.
Френсик опять сглотнул. Еще того не легче.
— Мафию? Чем Пипер мог насолить мафии? Да бедняга вообще…
— Не Пипер, Хатчмейер.
— Ты имеешь в виду, что мафия совершила неудачное покушение на Хатчмейера? — огорченно спросил Френсик.
— Ничего я в виду не имею, — сказала Соня. — Я рассказываю тебе, что слышала от полиции: по их словам, Хатчмейер якшался с преступным миром.
— Если они хотели прикончить Хатчмейера, при чем тут Пипер?
— Ну ведь Хатч и я были на яхте, а Пипер с Бэби…
— Что за бэби? — испуганно спросил Френсик, наспех расчищая загроможденную сцену преступления для новых ужасающих подробностей.
— Бэби Хатчмейер.
— Хатчмейер? Я и не знал, что у этой скотины…
— Да нет у него детей. Миссис Хатчмейер. Ее звали Бэби.
— О господи, — сказал Френсик.
63 
