Последние отзывы

  82  

— Во-во, — сказал Уильям, перебирая пальцами баранку, — люди были бы намного вежливей, если бы все ходили с пистолетами.

Я покосился на него.

Наконец, после изрядной неразберихи, когда воздух был перенасыщен флюидами враждебности, проблема решилась; «бээмвэшники» протащили свой катер, освободив проезд к дороге для машин и прицепов. Мы подобрали Ивонну наверху у навеса станции, где для поддержки спасательной службы продавалась всякая всячина.

Приобрела она там, похоже, не много. Садясь в машину, она бросила мне коробок спичек.

— Держи, — сказала она.

Я изучил коробок.

— Ого. А ты уверена?

Мы, набирая скорость, устремились вверх между деревьями в сторону Эдинбурга, и я оглянулся. Внизу на спуске снова возникли беспорядки; «бээмвэшники»: отчаянно жестикулируя, показывают на покрышки с одной стороны прицепа, везущего их огромный катер — тот теперь вроде бы слегка накренился на один бок. Впечатление было такое, что там опять будет довольно жарко, затем деревья закрыли обзор, и спуск исчез из глаз. Я был уверен, что успел увидеть начало потасовки.

Я повернулся назад и увидел, как Ивонна с ухмылкой смотрит мимо меня в том же направлении. Внезапно она напустила на себя невинный вид, откинулась на спинку сиденья и принялась что-то мурлыкать под нос.

Я вспомнил, как мы с Энди спустили все колеса у машины его отца, взяв половинки спичек и засунув их в ниппели. Я открыл коробок, который дала мне Ивонна, но сказать на глаз, отсутствует ли там пара спичек, было невозможно.

— Похоже, у них там какие-то проблемы с прицепом, — сказал я.

— Так им и надо, — отозвался Уильям.

— Может, им шины прокололи, — вздохнула Ивонна; она бросила взгляд в сторону Уильяма. — А у нас ведь на ниппелях замочки, да?

Уильям в лесу, в окрестностях Эдинбурга, совсем рядом с участком, где расположен их с Ивонной новый дом; вооруженный маркером, он участвует в очередной дурацкой, хотя, должен признать, по-мальчишески захватывающей игре в пейнтбол (парни и девочки из его компьютерной компании против ударного отряда отдела новостей «Каледониан»). Мой маркер заклинило, и Уильям, узнав меня, пошел в наступление, смеясь и стреляя в меня раз за разом; я тем временем махал ему и пытался увернуться, но эти желтые шарики с краской, шлеп-шлеп, колотили по моему взятому напрокат снаряжению, камуфляжным брюкам и боевой куртке, молотили по шлему, а я махал ему и пытался привести в чувство проклятый маркер, а он просто медленно наступал, не переставая стрелять; сучий потрох, у него собственный маркер, и он его, вероятно, модернизировал; зная Уильяма, можно было не сомневаться. Шлеп! Шлеп! Шлеп! Он все приближался, а я думал: бог ты мой, неужели он узнал про меня и Ивонну? Неужели он догадался, неужели кто-то ему стукнул, может, в этом все дело?

Мне это здорово действовало на нервы, даже если я и ошибался; я и в самом деле хотел устроить козью рожу этому сукину сыну, потому что перед игрой у нас вышел дурацкий спор, он говорил, что алчность — это, мол, хорошо и что он был разочарован, как неудачно аргументировал этот тип Гекко из «Уолл-стрита».^[85]

— Но это же в самом деле хорошо, — возражал Уильям, размахивая своим маркером. — Именно ею измеряется способность к выживанию в наше время. — Нам тем временем показывали игровую площадку с флагштоками, баррикадами из бревен и всеми прочими атрибутами. — Она естественна, — настаивал Уильям. — Это эволюция; еще живя в пещерах, мы выходили на охоту, и тот, кто приносил домой мамонта или что-то еще, съедал лучший кусок и трахал женщин, и все это было очень полезно для рода человеческого. Сейчас все это более отвлеченно, и мы имеем дело с деньгами вместо куска мяса, но принцип остается тот же.

— Но ведь охотились не в одиночку, в этом-то все и дело, — сказал я ему. — Там во всем была кооперация; люди вместе работали, получали результат и делили добычу.

— Согласен, — кивнул Уильям. — Кооперация — это великолепно. Если бы люди не кооперировались, то управлять ими было бы отнюдь не просто.

— Но…

— А вожди нужны всегда.

— Но алчность и эгоизм…

— …без них не было бы ничего, что тебя окружает, — сказал Уильям, снова размахивая маркером во все стороны.

— Именно, — воскликнул я, широко разведя руками. — Капитализм!

— Да! Именно! — эхом отозвался Уильям, повторив жест.

Так мы там и стояли: я с хмурой миной на физиономии, совершенно не понимая, как это Уильям не может сообразить, к чему я клоню… и Уильям, улыбающийся, но не менее озадаченный тем, что я, похоже, не способен понять его.

  82